Ричард Бах

Единственная

поняла? — спросила она Аткина.

— Абсолютно! — подтвердил он.

Она снова прильнула к окуляру, обрадовавшись, что начала понимать.

— Несмотря на то, как много мы умеём, сколь многого заслуживаем, мы никогда не достигнем лучшей жизни, пока не сможем её представить и не позволим себе жить именно так. Боже, это истинная правда!

— Вот на что похожа идея, когда мы закрываем глаза и думаем о ней! — она с восторгом улыбнулась Аткину. — Тут всё целиком, все связи, ответы на любые вопросы относительно этой идеи. Можно следовать цепочке связей в любую сторону. Это великолепно!

— Благодарю, — сказал Аткин.

Я повернулся к нашему экскурсоводу.

— Тинк!

— Да?

— Идеи приходят к нам из литейного цеха? С металлургического завода?

— Они не могут быть сделаны из воздуха, Ричард, — сказала она серьёзно, — и сахарную вату мы использовать не можем! Человек доверяет свою жизнь тому, во что он верит.

Его идеи должны поддерживать его, они должны выдерживать груз вопросов, которые он задаёт самому себе, плюс бремя сотен, тысяч, десятков тысяч критиков, циников и любителей разрушать.

Идеи человека должны вынести тяготы всех последствий, к которым они приведут!

Я окинул взглядом огромный зал, сотни столов, покачал головой. Да, это правда, что лучшие идеи всегда приходят к нам в готовом, завершённом виде, но я не готов был принять мысль о том, они приходят к нам из...

— Плохо, когда мы отказываемся от того, во что верим, — сказала Тинк, — но ещё хуже, когда идеи, которым мы верим всю свою жизнь, оказываются ложными.

Она посмотрела на меня, нахмурившись, и сказала решительно и чётко: — Разумеётся, они приходят из литейного цеха! Только они не из стали. Сталь бы не выдержала.

— Это замечательно! — воскликнула Лесли, снова углубившись в чтение кристалла. Она была похожа на капитана подводной лодки у перископа. — Вот, послушай:

Успех — это идея, плюс воплощённый выбор. Оглянись вокруг: всё, что ты видишь, к чему можешь прикоснуться руками, когда-то было лишь невидимой идеёй, пока некто не воплотил её в жизнь.

Какая мысль! Когда альтернативные мы из других воображаемых пространств-времён нуждаются в нашей помощи, мы не можем передать им деньги, но в наших силах передать им идеи, которые они смогут плодотворно использовать, если пожелают.

Она уступила мне своё место и повернулась к Аткину.

— Я поражена, — сказала она. — Здесь... всё так точно выражено, так хорошо продумано!

— Мы стараемся, — скромно ответил он. — Над этим блоком пришлось поработать. Это основополагающая идея — она называется Выбор.

Если в такой идеё будет дефект, человеку придётся в своей жизни забросить всё, пока он не разберётся, в чём дело. А смысл нашей работы не в том, чтобы вас остановить, она в том, чтобы помочь вам двигаться вперёд.

Я прильнул к окулярам. Его голос доносился до меня всё глуше и глуше — настолько захватила моё внимание картина внутри кристалла.

Она была странной и, в то же время, знакомой. Странной — потому что хитросплетение цветных лучей и сверкающих плоскостей моментально превращалось в готовую мысль.

Знакомой — потому что я был уверен, что уже видел всё это, лежа с закрытыми глазами, когда вдруг в голове, словно падающая звезда, вспыхивает новая идея.

А ведь, мы набрасываем на идеи сети, — подумал я. — Всё что угодно: от Единой Теории Поля до проклятия, от элементарного гвоздя до орбитальной станции, всё, что можно выразить на любом языке: на арабском, зулу, на языке математики, музыки, искусства, всё, что можно аккуратно записать, небрежно застенографировать или выбить на камне — всё это — сеть, наброшенная на некоторую идею.

Моё внимание привлекло фиолетовое мерцание, и я попытался как можно лучше высказать эту идею вслух. — Неприятности — это не самое плохое, что может с нами произойти. Хуже всего, когда с нами ничего не происходит!

Я справился у Аткина: — Похоже?

— Слово в слово, — ответил он.

А там, в кристалле, фиолетовый сменился тёмно-синим. — Лёгкая жизнь ничему нас не учит. А главное — то, чему мы, в итоге, научились, что познали и как выросли.

— Точно, — подтвердил Аткин.

Я увидел изумительную полоску, проходящую через алмазную грань: — В своей жизни мы можем найти себе оправдание, а можем — здоровье, любовь, понимание, приключения, богатство и счастье.