Ричард Бах

Единственная

Лесли посмотрела на шкалу навигационного радара и сказала: «тридцать две мили, или пятнадцать минут полёта. Соединяю тебя с диспетчером Лос-Анджелеса».

— Спасибо, — сказал я и улыбнулся. Как сильно мы изменились с тех пор, как нашли друг друга. Она, так ужасно боявшаяся летать, теперь сама стала настоящей лётчицей. Я ничуть не меньше боялся женитьбы, но, вот уже одиннадцать лет, как стал её мужем и всё так же счастлив, как и в день свадьбы.

— Вызываю диспетчерскую Лос-Анджелеса, — сказал я в микрофон. — Здесь Чайка Мартин Один Четыре Браво от семь-тысяча-пять к три-тысяча-пять, направляюсь на юг к Санта-Монике.

Между собой мы прозвали наш гидросамолёт Ворчуном, но диспетчерскому контролю я назвал наши официальные позывные.

Как же нам повезло, думал я, мы живём так, как в детстве и мечтать не могли. Полвека вызова, и учёбы, проб и ошибок, борьбы и нелёгких времён, — и прекрасное настоящеё, лучшее, чем наши самые прекрасные мечты.

— Мартин Один Четыре Браво, есть радарный контакт, — послышался голос в наушниках.

— Помеха здесь, — сообщила мне Лесли. — И здесь. — Присматривай за ними. — Я взглянул на неё — актриса, превратившаяся в партнёра по приключению: золотые волосы вокруг чудесного овала лица ловили свет и тень, глаза, синие, как море, заняты делом — ловят всё в небе вокруг нас.

Что за прелестное лицо создал этот разум! Мартин Один Четыре Браво, — сообщила Лос-Анжелесская диспетчерская, — ваш посадочный номер — четыре-шесть-четыре-пять.

Какова была вероятность, что мы найдём друг друга, — эта замечательная женщина и я, что наши тропы пересекутся и превратятся в одну? Что из чужих друг другу людей мы превратимся в пару?

Сейчас мы вместе летели в Спринт Хилл на встречу учёных, занимающихся проблемами, требующими предельного напряжения творческой мысли: наука и сознание, война и мир, будущее планеты.

— Это нам? — спросила Лесли.

— Точно. Но какой номер он назвал? Она обернулась ко мне, глаза полны веселья.

— А ты забыл?

— Четыре-шесть-четыре-пять.

— Так... — сказала она. — Ну что бы ты без меня делал? Это были её последние слова перед тем, как мир изменился.

Радарное устройство для посадки — это чёрная коробка на приборной панели амфибии, с окошками, показывающими код из четырёх цифр.

Посадочный номер в этих окошках — и за мили отсюда в затемнённой комнате мы опознаны: номер самолёта, высота, уровень, скорость — всё, что нужно диспетчерскому контролю в их зеленоэкранном мирке.

В тот полдень, может быть, в десятитысячный раз за свою лётную карьеру я наблюдал изменение цифр в этих окошках: 4 — в первом, 6 — во втором, 4 — в следующем и 5 — в последнем.

Пока я смотрел вниз, фокусируясь на этой задаче, в кабине раздалось странное гудение, которое перешло в визг, стремительно выходящий за пределы слышимости, а затем нас тряхнуло, будто мы попали в восходящий поток, и кабину залил ослепительный янтарный свет.

Лесли вскрикнула. Ричард!

Я повернул голову, чтобы увидеть её лицо. Рот открыт, глаза широко распахнуты... — Не тревожься, солнышко, — сказал я, — это просто воздушная ям... Тут я осёкся на полуслове, потому что увидел сам.

Лос-Анджелес исчез.

Не было раскинувшегося на всю ширину горизонта города, не было окружающих его гор, не было и растянувшегося на сто миль смога... Исчезли.

Небо было синим, цвета степных васильков, глубоким и холодным. Под нами, вместо автомагистралей, торговых центров и крыш раскинулось бескрайнеё море — зеркало неба.

Оно было зеленовато-голубого цвета — явно не океанские глубины, а мелководье, метра два от силы. Дно было покрыто голубым песком, расцвеченным золотыми и серебряными узорами.

— А где Лос-Анджелес ? — спросил я. — Ты видишь...? Скажи мне, что ты видишь?

— Воду! Мы над океаном! — её голос дрожал. — Ричи, что случилось?

— Понятия не имею! — сказал я ей, и это было действительно так.

Я проверил приборы и указатели. Скорость полёта не изменилась, высота — 142 градуса по гирокомпасу. Но вот стрелка магнитного компаса лениво вращалась по кругу, не заботясь более о севере и юге.

Лесли проверила переключатели, нажала прерыватель цепи.

— Приборы радионавигации не работают, — сказала она сдавленным от страха голосом. — Питание есть, но никаких сигналов.