Ричард Бах

Единственная

узорам.

— А это — точная копия озера Хили? — подхватил я. — А как после нас могут оставаться отпечатки, если мы по-прежнему призраки?

— Ты прав. Если бы мы приземлились на узор, мы бы встретили своих двойников, — сказала она. Лесли постояла молча какое-то мгновение, а затем озадаченно повернулась в сторону другого «Сиберда».

— Если мы все ещё путешествуем по узорам, это может быть очередным испытанием для нас, — сказал я. — Поскольку нам кажется, что здесь больше никого нет, урок может состоять в том, чтобы мы научились узнавать себя в каком-то другом виде.

Мы не можем здесь быть одни. Мы никогда не одиноки, если при этом не верим в то, что мы одиноки.

Ярко-красный свет вспыхнул в двадцати футах от нас, и там возникло наше знакомое другое «я» в белых джинсах и блузке.

— Почему я так люблю вас? Потому, что вы умеёте помнить — Она протягивала руки навстречу нам.

— Пай! — Моя жена бросилась к ней в объятия. В этом месте, о котором мы не знали, что это за мир, мы не были призраками, и могли действительно кого-то обнять.

— Как приятно снова видеть тебя! — воскликнула Лесли. — Ты даже не представляешь себе, где мы побывали! Но самое интересное и самое ужасное... о, Пай, мы можем так много всего рассказать тебе, нам так много всего ещё нужно понять! Пай повернулась ко мне.

— Мы рады, что ты вернулась! — сказал я, тоже обнимая её. — Почему ты покинула нас так неожиданно?

Она улыбнулась, подошла к самой воде, села на берегу скрестив ноги и похлопала по песку рядом с собой, приглашая нас присоединиться к ней.

— Потому что я была уверена в том, что это должно было случиться, — сказала она. — Когда вы любите кого-то, когда вы знаете, что он готов к тому, чтобы учиться и расти, вы предоставляете ему свободу.

Как бы вы могли учиться, как бы вы могли столько всего пережить, если бы вы знали, что я рядом и влияю на вашу свободу выбора? Она повернулась ко мне, улыбаясь.

— Это действительно озеро Хили из параллельного мира, — сказала она. — Гидроплан — это просто шутка. Вы напомнили мне, как сильно я люблю летать, поэтому я скопировала вашего Ворчуна и начала учиться управлять им, а затем отправилась искать вас.

Ведь, это так здорово, когда садишься, выпустив шасси, на воду, не правда ли? Она увидела ужас на моем лице и подняла вверх руку.

— Я воспользовалась остановкой времени. За миг до того, как колеса должны были коснуться воды, я позвала на помощь то свое воплощение, которое разбирается в гидропланах. И ты завопил мне: «Убери шасси!» Спасибо.

Затем она коснулась плеча Лесли.

— Ты очень наблюдательна, если заметила, что я не оставила следов на песке. Я это сделала, чтоб напомнить вам, что вы должны выбирать свой собственный путь, следовать своему собственному высшему чувству справедливости, а не подсказкам других. Но вы уже знаете это.

— О, Пай, — сказала Лесли, — как мы можем следовать нашему высшему чувству справедливости, что мы можем сделать в мире, в котором... Ты знаешь Ивана и Татьяну? Она кивнула.

— Мы любим их! — сказала Лесли, и её голос сорвался. — Но ведь это американцы погубили их! Пай, это были мы!

— Это были не вы, дорогая. Как ты можешь себе представить, что это вы убили их? — Она подняла подбородок Лесли и заглянула ей в глаза. — Помни, что ничто в картине судеб не случайно, ничто не возникает в ней без причины.

— Какая может быть для этого причина? — перебил я. — Ты не была там, ты не пережила весь этот ужас! — Ночь в Москве нахлынула на меня вновь. Я чувствовал, будто мы убили во тьме всех своих родных.

— Ричард картина судеб содержит все возможности, — сказала она тихо, — у нас полная свобода выбора. Это похоже на книгу. Каждое событие — это слово, предложение или часть незаконченной истории; каждая буква вечно находится на своей странице.

Меняется только сознание, которое выбирает, что читать, а что оставить непрочитанным. Когда ты обращаешься к странице, на которой идёт речь о ядерной войне, ты впадаешь в отчаяние или учишься тому, чему она может тебя научить?

Прочтя эту страницу, ты умрёшь или пойдёшь читать дальше, обогатившись опытом от прочитанного.

— Мы не умерли, — сказал я. — И я надеюсь, что мы стали мудреё.

— На той странице вы жили вместе с Татьяной и Иваном Кириловыми, и, закончив читать, вы перелистнули её.