Ричард Бах

Единственная

серьёзна — я дерзала, настаивала, меня невозможно было остановить.

Он же решил, что наша бедность непреодолима, что бороться бесполезно, он выбрал избавление в смехе, он веселился и подшучивал в самых серьёзных, по моему мнению, случаях — до тех пор, пока у меня не возникало желание его придушить.

Но он был столь очарователен, забавен и красив, что ему всегда удавалось выбраться сухим из воды. Все его любили, в особенности я.

— Как мама? — спросил он.

Я чувствовала, что он знает, просто хочет услышать от меня.

— Мама — в порядке, — сказала я, — только до сих пор по тебе тоскует. Я-то, в конце концов, смирилась с тем, что тебя нет — лет десять назад, — невероятно, а? А она так и не смогла. Ни за что.

Он вздохнул.

Я отказывалась верить в то, что он умер. Теперь я не могла поверить в то, что он рядом со мной. Как это удивительно прекрасно — мы снова вместе!

— Я столько всего хочу тебе рассказать, о стольком расспросить...

— Я же говорил — тебя ждёт нечто замечательное, — сказал Хай.

Он обнял меня за плечи с одной стороны. Ронни — с другой, я обхватила руками их талии и, так обнявшись, мы двинулись глубже в свет.

— Ронни! Хай! — я тряхнула головой, стараясь уложить всё это в сознании. — Это — один из счастливейших дней моей жизни. Затем я бросила взгляд на то, что находилось впереди:

— О-о-о!..

Дивный вид на долину раскрывался перед нами. Узкая река сверкала среди полей и лесов в золоте и багрянце осени. За нею стеной возвышались горы с заснеженными вершинами.

Трехсотметровый водопад безмолвно скатывался с гор вдалеке. От этого захватывало дух, совсем как тогда, когда я увидела всё впервые...

— Йоусмайт? — спросила я.

— Мы знали, что ты любишь эти места, — кивнул Хай, — и подумали, что, может, тебе захочется посидеть здесь и побеседовать.

Мы нашли залитую солнечным светом рощицу и опустились на ковёр из листьев. Мы радостно смотрели друг на друга. С чего же начать, с чего начать?

Какая-то часть моего существа, знавшая это, задала вопрос, преследовавший меня годами:

— Ронни, почему? Я знаю — авария, знаю — ты сделал это не специально. Но, узнавая, насколько многое мы в нашей жизни сами контролируем, я не могла избавиться от мысли о том, что, на некотором уровне, это был твой выбор — уйти тогда, когда ты ушёл.

Он ответил, словно думал об этом так же долго, как я.

— Это был не лучший выбор. Я думал, что, при таком плохом старте в этой жизни, мне никогда не удастся сделать её лучше. И, несмотря на все свои шутки, я был потерянной душой, разве ты не знала?

И он улыбнулся своей дьявольской улыбкой, чтобы скрыть печаль.

— Где-то глубоко внутри, я полагаю, знала, — сказала я, чувствуя, как вновь разбивается моё сердце, — и именно с этим не могла смириться. Как ты мог чувствовать себя потерянным, когда все мы так тебя любили?

— Я не нравился себе так, как ты — себе, и не считал, что заслуживаю любви или ещё чего-то. Сейчас я оглядываюсь назад и я знаю — это могла бы быть хорошая жизнь. Но тогда я этого не понимал.

Он отвёл глаза.

— Ты ведь знаешь, я никогда не заявлял, что намерен покончить с собой, но за жизнь особенно не цеплялся. Я сдавался без боя — не то, что ты.

Он покачал головой:

— Жалкий выбор.

Никогда я не видела его таким серьёзным. Как странно и успокаивающе звучали его слова. Недоумение и боль, одолевавшие меня десятилетиями, улетучились всего лишь после нескольких слов его объяснения. Он застенчиво улыбнулся:

— Я следил за тобой. На мгновение мне показалось, что ты собираешься ко мне присоединиться. Но потом понял, что ты передумала. Я понял, что и сам мог бы так поступить и пожелать... да, суровая была жизнь. Мне следовало поступить иначе. Но всё равно, я многое узнал. И использовал.

— Ты за мной следил? И знаешь, что происходило в моей жизни? Знаешь о Ричарде?

Мысль о том, что он знает о моём муже, меня потрясла. Он кивнул:

— Это просто здорово, я за тебя счастлив!

— Ричард!

Вдруг вернулась паника. Как я могу сидеть здесь и так вот беседовать? Что со мной случилось? Что не так? Ричард говорил, что сразу после смерти человек проходит через некоторое замешательство, но это было немыслимо!

— Он обо мне беспокоится, знаешь. Он думает, что утратил меня, что мы утратили друг друга. Я так люблю вас обоих, но остаться — не могу! Не могу! Ты понимаешь ведь, да? Я должна вернуться к нему...