Дэн Браун

Код да Винчи (Часть 1)

запись, подтверждающую, что именно она помогла ему сорваться с крючка.

На миг Колле лишился дара речи. О чём только думала эта Невё? И у Фаша есть доказательства, подтверждающие, что она сорвала операцию судебной полиции? Софи Невё следует не просто уволить, её надо отдать под суд!

— Но, капитан... а где сейчас Лэнгдон?

— Там, в музее, гденибудь ещё сработала сигнализация?

— Нет, сэр.

— И ни один человек не пролезал под решёткой у входа в Большую галерею?

— Нет. Мы поставили там охранника музея. Как вы приказали.

— Ладно. В таком случае, Лэнгдон должен быть гдето в Большой галерее.

— Здесь, у нас? Но, что ему тут делать?

— Охранник Лувра вооружён?

— Да, сэр. Он старший по званию.

— Отзовите его, — скомандовал Фаш. — Всех людей надо бросить на охрану выходов из здания. Чтобы расставить моих людей по периметру, понадобится несколько минут. И я не хочу, чтобы Лэнгдон ускользнул.

Фаш умолк и, после паузы, добавил.

— И ещё скажите охране, что агент Невё, по всей видимости, гдето с ним. С Лэнгдоном.

— А я думал, агент Невё ушла.

— Вы что, видели, как она выходила?

— Нет, сэр, но...

— Никто из наших людей, дежуривших на улице, тоже не видел, как она выходила. А вот, как входила — видели.

Колле был просто потрясён наглостью и безрассудством Невё. Неужели она ещё в здании?

— Давайте действуйте! — рявкнул Фаш. — Ко времени, когда вернусь, чтоб Лэнгдон и Невё были у вас в наручниках!

Водителя грузовика отпустили, и Фаш принялся инструктировать своих людей. Роберт Лэнгдон доставил им сегодня немало хлопот.

А, с учётом того, что теперь ему помогает агент Невё, пинать его в угол будет труднее, чем он предполагал. И Фаш решил не рисковать.

Половину своих людей он отправил обратно к Лувру следить за всеми входами и выходами. А остальных послал к единственному месту в Париже, которое могло бы служить Лэнгдону безопасным пристанищем.

Глава 28

Лэнгдон с изумлением разглядывал шесть слов, начертанных на пуленепробиваемом стекле.

Казалось, они парят в воздухе, отбрасывая неровную тень на загадочную улыбку Моны Лизы.

— Приорат, — прошептал Лэнгдон. — Ещё одно доказательство, что ваш дед был членом братства!

Софи взглянула на него с недоумением:

— Вам понятно, что это?

— Да, — рассеянно кивнул Лэнгдон, погружённый в собственные мысли. — Это провозглашение одного из самых фундаментальных философских принципов братства!

Софи растерянно взирала на отсвечивающие красным слова, выведенные поперёк лица Моны Лизы:

ТАК ТЕМЕН ОБМАННЫЙ ХОД МЫСЛИ ЧЕЛОВЕКА

— Дело в том, Софи, — сказал Лэнгдон, — что традиция поклонения богине была основана у братства на веровании, что могущественные люди эпохи раннего христианства «обманывали» мир, пропагандируя лживые идеи. Идеи, обесценивающие значение женского начала и возвышающие значение начала мужского.

Софи не ответила, молча глядя на слова.

— Приорат Сиона считал, что Константину36 и его преемникам по мужской линии удалось отвратить мир от языческого матриархата и насадить патриархальное христианство.

И делали они это, развернув пропагандистскую кампанию, где демонизировалось священное женское начало, что привело к исчезновению богини из современной религии.

На лице Софи отразилось сомнение.

— Дед послал меня сюда, чтобы я нашла эту запись. Наверняка он хотел сказать нечто большее.

Лэнгдон понял, что она имеет в виду. Она считает, что есть ещё один код. Но, есть ли в этой фразе какойто потаённый смысл, он пока не знал.

Так темен обманный ход мысли человека, повторил он про себя. Вот уж, воистину темен.

Никто не посмел бы отрицать то огромное благо, которое привносит Христианская церковь в беспокойный современный мир, и, тем не менее, история Церкви полна насилия и обмана.

Кровавые крестовые походы, с целью обратить язычников в христианство и уничтожить религии, связанные с поклонением женскому началу, длились на протяжении трёх веков, и методы подавления инакомыслия были чрезвычайно жестоки.

Католическая инквизиция опубликовала книгу, которую, без преувеличения, можно назвать самой кровавой в истории человечества.