Дэн Браун

Код да Винчи (Часть 2)

там послышался щелчок, и раздражённый голос произнес поанглийски с сильным французским акцентом:

— Шато Виллет. Кто там?

— Роберт Лэнгдон, — ответил Лэнгдон. Теперь он почти лежал у Софи на коленях. — Я друг сэра Лью Тибинга. Мне нужна его помощь.

— Хозяин спит. Я тоже спал. А что у вас за дело?

— Сугубо личное. Но оно его очень заинтересует.

— Тогда уверен, он будет счастлив принять вас прямо с утра.

— Но это крайне важно, — продолжал настаивать Лэнгдон.

— Сон для сэра Лью тоже важен. Если вы его друг, то должны знать: здоровье у него слабое.

В детстве сэр Лью Тибинг переболел полиомиелитом, а теперь носил на ногах специальные скобы и передвигался на костылях.

Но, во время последней встречи, он произвёл на Лэнгдона впечатление такого живого и яркого человека, что тот почти не заметил этого его увечья.

— Будьте так добры, передайте ему, что я нашёл новую информацию о Граале. Информацию настолько важную, что до утра никак нельзя ждать.

В микрофоне надолго воцарилась тишина.

Лэнгдон с Софи ждали, мотор фургона работал вхолостую.

И вот, наконец, прорезался голос:

— Должен вам заметить, любезный, вы, очевидно, и здесь живёте по гарвардскому времени.

Лэнгдон расплылся в улыбке, он узнал характерный британский акцент. Голос бодрый, жизнерадостный.

— Лью, ради Бога, простите за то, что беспокою вас в столь неподходящий час.

— Слуга сообщил мне, что вы хотите поговорить о Граале.

— Подумал, что только это поможет поднять вас с постели.

— И оказались правы.

— Есть шанс, что откроете ворота старому доброму другу?

— Тот, кто пребывает в поисках истины, больше чем просто друг. Это брат.

Лэнгдон выразительно покосился на Софи. Тибинг обожал высказывания в духе античного театра.

— Воротато я открою, — провозгласил Тибинг, — но прежде должен убедиться, что вы пришли ко мне с чистым сердцем и лучшими намерениями. Это испытание. Вы должны ответить на три вопроса.

Лэнгдон тихонько застонал, потом шепнул Софи:

— Видите, я говорил. Тот ещё типчик. — Вопрос первый, — торжественно начал Тибинг. — Что вам подать: кофе или чай?

Лэнгдон знал, как относится Тибинг к чисто американской манере без конца пить кофе.

— Чай, — ответил он. — «Эрл Грей».

— Отлично! Второй вопрос. С молоком или сахаром? Лэнгдон колебался.

— С молоком, — шепнула Софи ему на ухо. — Я знаю, англичане предпочитают с молоком.

— С молоком, — ответил Лэнгдон. Пауза.

— И сахаром?

Тибинг не ответил.

Так, погодитека! Теперь Лэнгдон вспомнил горьковатую на вкус бурду, которой его угощали здесь, во время последнего визита. И понял, что вопрос с подвохом.

— Лимон! — воскликнул он. — Чай «Эрл Грей» с лимоном.

— Поздравляю, — насмешливо ответил Тибинг. — И, наконец, должен задать самый последний и страшный вопрос.

Он выдержал паузу, потом произнёс зловещим и загадочным тоном:

— В каком году в последний раз гребец парными веслами из Гарварда обошёл такого же гребца из Оксфорда в Хенли?

Лэнгдон понятия не имел, но понимал, что и этот вопрос с подвохом.

— Да, ни в каком, потому что таких состязаний не было вовсе.

Щёлкнул замок, ворота отворились.

— Вы чисты сердцем, мой друг. Можете пройти.

Глава 53

— Месье Берне!

В голосе ночного дежурного Депозитарного банка Цюриха явственно чувствовалось облегчение. Он сразу узнал голос президента по телефону.

— Куда вы пропали, сэр? Полиция ещё здесь, все ждут только вас!

— У меня небольшие проблемы, — ответил президент банка расстроенным тоном. — Нужна ваша помощь, немедленно!

У тебя не одна небольшая проблема, а сразу несколько, подумал дежурный. Полиция окружила банк и угрожала, что скоро пожалует сам капитан судебной полиции с ордером на обыск.

— Чем могу помочь, сэр?

— Бронированная машина номер три. Мне необходимо срочно найти её.

Дежурный растерялся и взглянул на расписание доставок.

— Она здесь, сэр. Внизу, в погрузочном отсеке гаража.

— Ничего подобного! Фургон угнали двое типов, которых как раз и разыскивает полиция.

— Что? Но, как им удалось выехать?

— Не хочу вдаваться в подробности по телефону, но складывается ситуация, которая может нанести огромный ущерб нашему банку.

— Что я должен делать, сэр?