Дэн Браун

Код да Винчи (Часть 2)

пробежали по спине мурашки, когда он вошёл в просторное помещение. Он окинул его взглядом — стены из светлого камня, украшенные резьбой.

Прямо на него смотрели горгульи, демоны, какието монстры, а также, человеческие лица, искажённые мукой. Под резьбой, прямо у стены, была установлена каменная скамья, огибавшая помещение по кругу.

— Прямо, как в древнем театре, — прошептал Лэнгдон.

Тибинг, приподняв костыль, указал в глубь помещения. Сначала влево, потом вправо. Но Лэнгдон и без него уже увидел.

Десять каменных рыцарей. Пятеро слева. Пятеро справа.

На полу лежали вырезанные из камня статуи рыцарей в человеческий рост.

Рыцари в доспехах, со щитами и мечами, выглядели настолько естественно, что Лэнгдона на миг пронзила ужасная мысль: они прилегли отдохнуть, а ктото подкрался, покрыл их штукатуркой и замуровал живьём, во сне.

Было ясно, что фигуры эти очень древние, немало пострадали от времени, и, в то же время, каждая посвоему уникальна: разные доспехи, разное расположение рук и ног, разные знаки на щитах. И лица тоже не похожи одно на другое.

Лондон, там рыцарь лежит, похороненный папой.

С замирающим сердцем Лэнгдон приблизился к фигурам. Это и есть то самое место.

Глава 84

Реми Легалудек остановил лимузин неподалеку от церкви Темпла в узеньком, заваленном мусором и заставленном помойными баками проходе между домами.

Выключил мотор и осмотрелся. Вокруг ни души. Тогда он выбрался из машины, подошёл к задней дверце, открыл её и скользнул внутрь, к лежавшему на полу монаху.

Тот, почувствовав присутствие Реми, вышел из транса и приоткрыл красные глаза. В них светилось скорее любопытство, нежели страх.

Весь вечер Реми поражался спокойствию и выдержке связанного по рукам и ногам человека в сутане.

Немного побрыкавшись в джипе, монах, по всей видимости, смирился со своим уделом, отдав судьбу в руки неких высших сил или провидения.

Реми ослабил узел галстука, затем расстегнул высокий, туго накрахмаленный воротничок рубашки и, впервые за долгие годы, почувствовал, что может дышать свободно и полной грудью.

Он открыл бар и налил себе в стаканчик водки «Смирнофф». Выпил залпом и налил ещё. Скоро я стану свободным и богатым.

Пошарив в баре, Реми нашёл открывалку для винных бутылок, щёлкнул кнопкой на рукоятке. Из неё выскочило острое лезвие.

Нож предназначался для срезания фольги с горлышек бутылок, но сейчас он должен был послужить другим, необычным целям. Реми обернулся и, сжимая в руке сверкающее лезвие, уставился на Сайласа.

Теперь красные глаза светились страхом. Реми улыбнулся и подобрался к монаху поближе. Тот скорчился и забился в своих путах, как птица в силке.

— Да тихо ты! — прошептал Реми, подняв лезвие.

Сайлас не верил, что Бог мог оставить его. Даже физические муки, боль в затекших руках и ногах он умудрился превратить в духовное испытание.

Христос терпел и нам велел. Всю ночь я молился об освобождении. И вот теперь, увидев нож, он крепко зажмурился.

Страшная боль так и пронзила спину в верхней ее части. Сайлас вскрикнул, не желая верить в то, что ему предстоит умереть здесь, на полу в лимузине, так и не оказав достойного сопротивления.

Ведь я исполнял работу, угодную Господу Богу. Учитель говорил, что защитит меня!..

Сайлас почувствовал, как по спине и плечам разливается приятная теплота, и подумал, что это его собственная кровь, потоком льющаяся из раны.

Теперь острая боль пронзила бедра, и он непроизвольно дернулся, это сработал защитный механизм плоти против боли.

Вот и мышцам ног стало горячо, и Сайлас ещё крепче зажмурился, решив, что в последний миг жизни лучше уж не видеть своего убийцу.

Он представил себе епископа Арингаросу, еще совсем молодого. Представил стоящим возле маленькой церквушки в Испании, которую они построили вместе своими руками. Начало моей жизни.

Всё тело жгло, точно огнём.

— Вот, выпейте, — прошептал мужчина во фраке с сильным французским акцентом. — Поможет восстановить кровообращение.

Сайлас изумленно приоткрыл глаза. Над ним склонялся человек, в руке стаканчик с какойто жидкостью. На полу, рядом с ножом, на котором не было и капли крови, валялся огромный моток скотча.

— Выпейте, — повторил мужчина. — Вам, должно быть, больно, мышцы совсем занемели. А теперь в них поступает кровь.