Клаус Дж. Джоэл

Постыдная тайна

принесла мне множество трудностей и никогда не способствовала успеху на рабочем месте.

Как вы сами можете себе представить, продвижение по служебной лестнице проблематично. Существует причина того, что я не могу писать, и, пожалуй, тут мы и начнём рассказ о том, как это всё началось. Другой язык, которым я свободно владею, очень сложен, и его изучение заняло бы много времени, но он уже во мне.

После моего объяснения возникновения трудностей с грамматикой, вы, наверное, придёте к тому же, что и я выводу, относительно того, как я приобрёл способность писать на другом языке. Другой язык состоит из символов и каждый из символов содержит целые рассказы.

При расстановке символов в определённом порядке, создаётся новая история — та, которую вы хотите передать. Это сложно, но просто, 24 строчки от 4 до 8 символов в каждой объяснят изложенное в этой книге. Другими словами, эту книгу можно поместить на визитке.

Я остановился, чтобы отхлебнуть своего горячего какао и прикурить сигарету. Эд наклонился назад и поставил передо мной пепельницу, что я воспринял, как разрешение курить в помещении.

— Итак, приступим, — сказал я. — Я родился 24 сентября 1957 года в Германии, в городе Фрайбург (Freiburg). Позже мои родители переехали в туристический городок Титизее (Tetesee), расположенный в Чёрном лесу. Там они купили гостиницу.

Если вы спросите у двадцати человек, почему лес называют Чёрным, вам могут дать двадцать разных ответов начиная от простых и логически понятных — деревья очень чёрные, не стоит ходить туда ночью. Для меня этот лес был необычайным местом покоя, тайн и приключений.

Там встречались вещи, которые я не мог понять, но принимал такими, как есть. Деревья, тайна леса — это было всё, что мне нужно; этот лес и эти деревья были спасением и любовью для меня и моих друзей. По сути, деревья были моими единственными друзьями.

Люди были суеверны и, на мой взгляд, вообще очень странные, хоть сами они так не считали. В одно время городок Титизее мог быть тихим, как спокойное озеро, но мог превратиться в пчелиный улей в другое время, в зависимости от наплыва туристов.

В городке и в окрестностях находились, в основном, гостиницы, небольшие туристские лавки и фермеры. В чём-то город был современным, но в чём-то напоминал средневековье. Некоторые из жителей были при деньгах, в то время, как остальные располагали очень немногим.

Владельцы предприятий ездили на Мерседесах, а фермеры всё ещё вручную доили коров, вручную же собирали сено и копали картошку, едва сводя концы с концами. Как будто два мира свернулись в один — у некоторых главной заботой было, куда поехать на отдых в мёртвый сезон, а другие надеялись, что смогут заплатить земельный налог.

Предприниматели жили в красивых усадьбах, а другие — в домах, возвращающих нас на двести лет в прошлое. Для некоторых их дом, загон для свиней, хлев для коров и сарай с курами были всё в одной постройке.

Можно было открыть дверь из кухни и тут же стояли в своём загоне свиньи, ожидая остатков пищи — прямо тут же, в соседней комнате. Всё это сбивало меня с толку и казалось, по крайней мере, странным. Даже сейчас, рассказывая вам об этом, я чувствую запах хлева, витавший в их жилищах.

— Когда я служил за границей в армии, я насмотрелся на подобное, — сказал Эд, адресуя свои слова Салли, которая корчила ему рожи.

— И сейчас всё ещё есть такие места, однако не так много, — ответил я и продолжил. — В то время, о котором я рассказываю, мне было между шестью и семью годами. Мои родители владели гостиницей и работали с раннего утра до позднего вечера, закрываясь, лишь, когда последний постоялец ложился спать.

В это время мать серьёзно заболела. Тогда я не понимал, что такое рак. Мама была всё время либо в больнице, либо лежала дома в кровати. Это означало, что у отца было ещё больше работы; таким образом, я рос без родительского надзора и с незначительным, если оно вообще было, влиянием телевидения.

Это произвело на меня необычное воздействие. Начиная с раннего детства, мы учимся у других множеству различных вещей. Последствия этого ошеломляют. Многие исследователи пришли к выводу, что дети обладают определёнными талантами, которые позже подавляются внешними воздействиями. Если убрать эти воздействия, то результаты могут получиться совсем иными.