Максим Жуковец

Ясный День

ребёнок. Потом, её голос зазвучал тихо, нежно и ласково. Она стояла под деревом, прижав руки к груди, склонив голову, словно баюкала, ласкала своим голосом малыша. Что-то нежное говорил ему голос. От этого тихого голоса, удивительно чистого, вокруг, вдруг, всё смолкло: и пение птиц, и стрекот насекомых в траве…»

Из книги В. Мегре «Анастасия»

Мой знакомый столяр делает неплохие кии. Однажды у меня появилась возможность попутешествовать по побережью Чёрного моря, и я попросил его дать мне один кий.

Я хотел попытаться продать кий в другом городе, чтобы окупить затраты на путешествие и так же, в случае удачи, найти хороший источник заработка через перепродажу.

Знакомый столяр выделил мне из своего запаса «палок» самую прямую и добротную, и я отправился в путь.

Южное солнце и тёплая вода, счастливые люди и перемена обстановки — всё это немного опьянило меня, так что, про кий я вспомнил только очутившись в Адлере.

Деньги были на исходе, и поэтому, волей неволей, мне пришлось брать кий и ходить по барам и бильярдным залам, предлагая его игрокам и заведующим.

Но удачи не было — никак не получалось у меня его продать. Не везло и всё тут. Правда, я и не подозревал, что судьба готовит мне куда больший, чем удачная продажа, сюрприз.

Это произошло в самый критический день, когда я решил посетить последний бар, и, независимо от результата, оставить это коммерческое предприятие...

Открываю дверь и с залитой солнцем улицы попадаю в полутёмный холл. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж, захожу в бильярдный зал.

Возле игровых столов стоят здоровые, в основном, бритоголовые парни немного старше меня.

Они все сразу принимаются хмуро осматривать мою персону. И, от такого внимания, становится как-то не по себе. Начинает казаться, что куда-то не туда попал.

Уж больно недружелюбными буравчиками вонзились в меня семь-восемь пар глаз и гробовая тишина только подтверждает нежелательность моего присутствия здесь.

Неожиданно парни оглядываются, а потом расступаются. Из-за их спин выходит сухонький седой старичок в чёрном костюме и с чёрной тростью.

На его руках много колец с драгоценными камнями, его туфли сверкают блеском чистой лакированной поверхности, и, поверх его, облачённой в «водолазку» груди, на шее висит крупная золотая цепь.

Но у старика улыбающиеся глаза. Весёлые и с задоринкой. От его взгляда мне становится легче. Я улыбаюсь старику, а он — мне.

Тут здоровые ребята вокруг стола перестают пялиться на меня. Они глядят друг на друга.

— Кто его впустил? — слышу я их возгласы.

— Как он сюда попал? — доносятся до меня их недоумевающие вопросы.

«Как, как? Через дверь, вот как» — думаю я, понимая, что ненароком заявился на какую-то закрытую встречу, и что сейчас меня начнут выпроваживать.

И точно — двое бритоголовых направляются ко мне со словами:

— Послушай, браток. Тут сегодня закрыто, завтра будешь иг... — они осекаются видя, как старик жестом останавливает их.

Они замолкают на полуслове и больше не двигаются с места. Старик осматривает меня и по-прежнему улыбается.

— Что ты хотел, сынок? — спрашивает он.

Немного растерявшись от сложившейся обстановки, я всё же, выдавливаю из себя:

— Я... я хотел продать кий.

— Кий? Интересно, интересно.

— Да, кий... — тут я прихожу в себя и, уже в который раз, произношу речь, призванную показать, какой же чудо-кий я принёс на продажу, какими же необыкновенными достоинствами он обладает, какой знаменитый мастер делал его, и так далее и тому подобное.

Кий действительно выполнен мастерски, но я, всё же, приукрашиваю мастерство его создателя, вдохновляясь тщётностью предыдущих попыток продажи, и мыслью о том, что эта попытка наверняка ничем не отличится от прочих.

Такая мысль делает меня равнодушным к результатам мой речи, мне просто хочется сказать всё, что я должен сказать, а затем, со спокойной совестью и с мыслью — «не судьба», забрать кий и удалиться восвояси.

Но, моё вдохновение, похоже, подействовало на собравшихся. Я слышу:

— Ну-ка, ну-ка, покажи свой кий.

— Дай-ка, я посмотрю.