Игорь Зенин

Посланники

не посадишь и за преступление перед народом не расстреляешь.

Перед Богом ответят на суде.

За всё.

Сполна.

Но, моделируя виртуальное свидание с Анжелой, Игнат пришёл к выводу, что можно рискнуть ей рассказать правду.

Вряд ли они теперь будут вместе — для этого нужны недюжинные силы у обоих. А у Анжелы сейчас их нет.

Но, по крайней мере, Игнат искренно хотел, что бы Анжелка была счастлива. «А с этим, якобы «любовником» счастья не будет. Это ясно, как божий день.

Но открыть правду ей необходимо, чтобы дать ей возможность попытаться найти настоящее, реальное счастье. Эта девочка его, счастье, заслуживает».

В итоге, через три часа таких раздумий, он опять позвонил Анжелке на работу:

— Анжелочка, ты уж меня прости, пожалуйста, что я тебя тревожу. Но я очень хотел бы поговорить с тобой. Это нужно не столько мне, сколько тебе, поверь мне. Разговор минут на тридцать.

— Хорошо, я согласна.

— Тогда завтра, в двенадцать, на том же месте. Успеешь?

— Да, успею.

— До завтра.

Трагедия

На следующий день, в субботу, в двенадцать часов, Игнат поджидал Анжелу. Он видел слежку, точнее, знал и чувствовал.

Сама слежка была профессиональная, без дилетантов, поэтому, обнаружить её было невозможно.

Игнат стоял, не спуская глаз с каждого автобуса, с каждого маршрутного такси. Анжела всё не шла.

Но, скоре он заметил «режиссёра» — командира очередной психотропной бригады.

За шесть лет они уже так надоели ему, опротивели до тошноты, что он старался на них не обращать внимания.

Мимолётом проходили сексоты, задумчиво улыбаясь. Не обнаружив никакой реакции со стороны Воробьёва, стали злорадно скалить зубы.

Чтобы эффект воздействия на подсознание был лучше, иногда проходила девушка сильно напоминающая внешностью Анжелу, рыская по толпе глазами.

Через час ожидания в трёх метрах от Игната стал ходить мерзкий субъект, жирный и безобразный, одетый во всё белоснежное, включая носки, кроссовки и кепку, в черных очках, с огромными наушниками на ушах.

Сексот, естественно, со злорадной ухмылкой скалил зубы. Предполагалось, что Воробьёв, от безысходности и бессилия, в бешенстве бросится на него с кулаками.

И любое прикосновение будет хорошо видно на белоснежной одежде. С другой стороны, белая одежда этого стукача говорила о внутренней и внешней, почти медицинской, чистоте оперативных структур.

Милиция стояла неподалёку на чеку...

Двумя часами раньше, Анжела вышла из клиники, направляясь на остановку автобуса. Вдруг ей стало как-то не по себе.

Она подняла глаза. Навстречу шла старушка, сверля её ненавистным, с укоризной, взглядом.

Через пятьдесят метров навстречу прошли пожилые мужчина и женщина. Мужчина с безразличием разглядывал Анжелу, а женщина ему говорила: «Представляешь, он покупает ей квартиру, а она шляется с каким-то идиотом...».

Через сто метров на траве около тротуара стояли два парня. Ошарашенная Анжела только в последний момент обратила внимание, что один из парней сильно похож на Игната, а второй — на Дениса.

И когда она проходила мимо, якобы Игнат, сказал якобы Денису: «Оттарабанил я её по первое число. Шалава она конченная»...

Так продолжалось по всему пути следования... Не дойдя до остановки, Анжела пошла домой и напилась водки, чтобы к вечеру протрезветь и пойти на свидание с Евгением...

Игнат, ожидая Анжелу, глянул на часы. Было пятнадцать минут второго. «Всё, она не придёт. Ничего исправить нельзя. Нет смысла ехать в Бердск, ведь, я даже адреса её не знаю».

А пока... Атомный подводный крейсер «Курск», опустившись на глубину шестьдесят метров, открыл люки торпедных отсеков, готовясь к боевому старту ракеты.

За ним, на расстоянии пятисот метров, следили две субмарины, внимательно наблюдая за ним по показаниям приборов.

Субмарины были наши, российские, выполняющие роль условного противника. Они должны были зарегистрировать место, время и глубину старта.

По возможности, нужно было точно определить тип выпущенного объекта с подлодки противника.

От их точной работы зависела оценка действий всего Северного флота. До старта ракеты оставалось тринадцать минут...