Игорь Зенин

Посланники

— А ты час назад съел четыре яблока и два банана. Это всё, что ты съел за день, не считая трёх бокалов чая утром, без бутербродов. Так что, я пойду разогрею тебе именно это пюре с котлетами.

— Спасибо, я не хочу.

— Не ври, — при этих словах, Антон накрыл то, что лежало на куске мрамора.

В комнате сразу стало темно, словно яркие лампы люстры и остальных светильников совсем и не светили.

— Пошли на кухню, вегетарианец. Что-то Светки долго нет. И не позвонила, что задерживается.

Словно почувствовав это, со скрежетом открывающегося замка, в дверях появилась Света.

— О! Какие люди! Какими судьбами в наш скромный тихий дом Вас занесло, сударь?!

— Исключительно думами о Вас и вашем благополучии, моя ненаглядная сударыня! — склонив голову, смиренно отреагировал Игнат в ответ.

Она стремительно подскочила к Игнату, и чмокнула его в щеку, оставив жирный след помады. Игнат что-то пошутил себе под нос, слегка опешив.

Антон, наблюдавший за этим «развратом» из дверного проёма кухни, удовлетворенно сказал:

— Я несколько дней объяснял Светлане твою теорию всеобщей любви и локальной ненависти.

Хотел её подготовить к мысли, что у меня может вдруг, ни с того ни с сего, появиться любовница. А она, похоже, уже применила твою теорию на мне.

Игнат попытался незаметно разглядеть Светку. Она улыбалась, шутила, и была сама собой. Но, это была маска. Что-то случилось. Почувствовал это, естественно, и Антон.

Он старался быть предельно внимательным. Если Светка не говорит о своих проблемах, то никто её не заставит это сделать.

Поэтому, Антон старался угадать причины происшедшего. Разговор за ужином не клеился.

Игнат, незаметно для себя, переключился на кусочек солнца на мраморной плите.

Сравнивая, что писал Николай Рерих об аналогичных вещах, Игнат понял, что разница заключается во всём. И нет ни одного случая, который он где-нибудь читал о таком феномене.

Он машинально механически съел всё, что ему положили. Он не заметил, как между собой переглядывались Света с Антоном, как они перешёптывались о своих проблемах.

Антон, шепчась со своей женой, краем глаза поглядывал на Игната, видя, что тот полностью ушёл в себя. «Значит, задумался, — понял он, смотря на отрешённый взгляд Игната, — может, он что-нибудь поймёт».

Игната не было за столом. Нет, тело его сидело спокойно и ровно, периодически двигались руки и челюсти, но сам он витал где-то в облаках.

Наконец, скребанув несколько раз вилкой по пустой тарелке, он механически выпил чашку чая, а после произнес: «Спасибо, что накормили. Всё было очень вкусно».

Взгляд стал осмысленный. Игнат пошел одеваться. Антон тихо пошептался со Светкой, и произнёс:

— Я провожу тебя, прогуляюсь. За весь день ни разу не выходил на свежий воздух.

Но прежде, чем выйти из квартиры, он молча взял Игната за рукав и потащил в комнату, в которой они недавно пили кофе.

Игнат послушно передвигал ноги, поняв, что за этими действиями стоит что-то определённое.

Оказавшись вдвоём в комнате, Антон достал из коробки мраморную плиту, накрытую брезентом, и, не снимая тряпки, положил на неё руку.

Игнат ахнул. Глаза Антона засветились таким же светом. Было понятно, что он смотрит сквозь Игната, сквозь стены, сквозь толщу планеты.

Антон спокойно оглядел друга, подошёл к нему и вытащил из-под воротника пылинку в виде металлической проволоки с маленьким шариком на конце.

Убрав руку с брезента, он достал химическую колбу, плотно закрытую притёртой пробкой. Открыв колбу, Антон бросил в неё шарик с проволокой.

Резко запахло кислотой. Не дожидаясь полного растворения пылинки, он убрал колбу. Спрятал Камень с мрамором.

— А вот теперь, пошли, погуляем. К тому времени, когда мертвяки поймут, что нужно включать резервную прослушку, мы успеем спокойно поговорить.

На тебе был однодневный жучок. Радиус действия — около тридцати метров. Машина с приёмником стоит под окнами.

Заходя ко мне, ты прошел мимо старого «Москвича», в котором сидело два мужика, с виду напоминающих дворников. Это и есть мертвяки.

Слежка, подслушивание и подглядывание. Неважно, из какой они структуры конкретно, поскольку, они — везде одинаковые.