Пауло Коэльо

Пятая гора

наместника и, в конце концов, согласился с тем, что веселые люди и трудятся лучше.

— Тебе не нужно так сильно стараться, — сказал наместник перед тем, как Илия приступил к работе в тот день. — Советник ведь только предлагает свое мнение правителям.

— Я тоскую по своей земле и хочу туда вернуться. Когда я занимаюсь делами, я чувствую себя нужным и забываю о том, что я — чужеземец, — ответил Илия. «И мне легче сдерживать свою любовь к ней», — сказал он про себя.

* * *

Публичный суд представлял собой толпу людей, окружавших пророка и внимательно слушавших его слова. Люди всё прибывали: среди них были старики, которые не могли больше работать в полях и приходили, чтобы одобрить или осудить решения Илии.

Другие были напрямую заинтересованы в решении дел: они либо надеялись извлечь для себя выгоду, либо сами были потерпевшими. Приходили также женщины и дети — просто от нечего делать.

Он приступил к утренним делам. В первом речь шла о пастухе, который мечтал о сокровищах, спрятанных около пирамид в Египте. Ему нужны были деньги, чтобы туда отправиться.

Илия никогда не был в Египте, но знал, что это далеко, и сказал, что вряд ли тот сможет раздобыть достаточно денег на дорогу. Но если он решится продать овец и заплатит за свою мечту, он обязательно найдёт то, что ищет.

Затем, подошла женщина, которая хотела научиться магическим искусствам Израиля. Илия сказал, что он не учитель, а только пророк.

Когда он готовился найти мирное решение в случае с крестьянином, оклеветавшим жену соседа, из толпы вышел воин и направился к наместнику.

— Отряд поймал лазутчика, — сказал он, обливаясь потом. — Его уже ведут сюда. Толпу охватило волнение: они впервые будут присутствовать на таком суде.

— Смерть! — крикнул кто-то. — Смерть врагам! Все присутствующие поддержали его криками. В мгновение ока новость облетела весь город, и площадь наполнилась людьми. Илие с трудом удавалось решать другие дела, каждую секунду кто-нибудь прерывал его, требуя скорее привести чужеземца.

— Я не могу судить этого человека, — сказал Илия. — Это обязанность правителей Акбара.

— Что здесь нужно ассирийцам? — спросил кто-то. — Разве они не видят, что мы издавна живем в мире?

— Почему они хотят нашу воду? — крикнул другой. — Зачем они угрожают нашему городу?

Никто месяцами не решался открыто говорить о присутствии неприятеля. Хотя, все видели на горизонте стан ассирийцев, который постоянно пополнялся новыми воинами, хотя торговцы говорили, что нужно скорее начинать договариваться о мире, народ Акбара отказывался верить в угрозу нападения.

Если не считать набега какого-то жалкого племени, который был с легкостью отражен, войны существовали лишь в памяти жрецов. Они рассказывали о стране Египет, о боевых колесницах, запряженных лошадьми, о богах в обличье животных.

Но Египет давно уже не могущественное государство, и темнокожие воины, говорившие на непонятном языке, давно вернулись на свою землю. Теперь жители Тира и Сидона господствуют на море, подчиняя себе весь мир. Они, искушенные в военном деле, изобрели новый способ борьбы — торговлю.

— Почему люди волнуются? — спросил наместник у Илии.

— Они понимают, что что-то изменилось. Мыс вами знаем, что начиная с сегодняшнего дня ассирийцы могут в любой момент напасть на нас. Мы с вами знаем, что военачальник лгал, сообщая нам о числе вражеских войск.

— Но он же не безумец, чтобы кому-то рассказывать об этом. Он породил бы панику в городе.

— Каждый человек чувствует опасность. Он начинает как-то странно вести себя, у него появляются предчувствия, он что-то ощущает в воздухе. И он пытается обмануть себя, потому что ему кажется, что он не выдержит борьбы.

До сегодняшнего дня люди пытались обманывать себя, но настало время, когда нужно взглянуть правде в глаза. К ним подошел жрец.

— Пойдем во дворец, нужно созвать совет старейшин Акбара. Военачальник уже в пути.

— Не делай этого! — тихо сказал Илия наместнику. — Они не позволят тебе сделать так, как ты хочешь.

— Пойдем, — настойчиво повторил жрец. — Лазутчик взят под стражу, нужно срочно принять решение.