Пауло Коэльо

Одиннадцать минут

и нежность, крик и стон.

Но в мире реальном стояла тишина, никто из двоих не произносил ни слова, и это возбуждало Марию ещё больше, потому что не мешало вольному полёту мыслей и фантазий.

Она могла попросить его нежно прикоснуться к ней, могла развести бедра и ласкать себя перед ним сама, произносить непристойности и романтические признания так, словно это — одно и то же, могла поднырнуть под волну оргазмов, и от её неистовых криков проснулись бы соседи и весь мир проснулся бы.

Перед ней стоял её избранник, мужчина, дарящий ей наслаждение и радость, тот, с кем она может быть самой собой, кому решилась бы сказать, что хотела бы остаться с ним на ночь, на неделю, на всю жизнь.

Капли пота выступили на лбу у обоих. «Это — камин», мысленно произнес каждый. Но дело было не в жарко разгоревшемся пламени — просто мужчина и женщина достигли предела, исчерпали воображение, прожили вместе целую вечность прекрасных мгновений.

Следовало остановиться, потому что еще минута — и действительность безжалостно уничтожила бы это волшебство.

Медленно — ибо завершение всегда даётся труднее, чем начало, — Мария скрыла под кружевной тканью груди.

Вселенная вернулась на прежнее место, всё исчезнувшее возникло вновь, и она надела платье, улыбнулась, нежно дотронулась до щеки Ральфа. Он взял её руку и прильнул к ней лицом, не зная, как сильно прижиматься к ней, как долго оставаться в таком положении.

Марии захотелось сказать, что она его любит. Но эти слова могли бы всё испортить, могли бы отпугнуть его или — что было бы ещё хуже — заставить сделать ответное признание.

Марии это было не нужно: свобода её любви в том и заключалась, чтобы нечего было ждать, не о чём просить.

— Тот, кто способен чувствовать, знает: можно наслаждаться, даже если ты не прикасаешься к тому, кого любишь. И слова, и взгляды содержат в себе тайну, заключенную в танце.

Но, поезд прибыл на станцию назначения, и теперь каждый идёт в свою сторону. Надеюсь, что смогу сопровождать тебя в этом путешествии до... докуда?

— Пока не вернемся в Женеву, — ответил Ральф.

— Тот, кто наблюдает за возлюбленным и открывает его для себя, знает, что сексуальная энергия возникает независимо от секса. Не он дарует наслаждение, но страсть, неотъемлемая от обладания. Когда страсть сильна, она приводит к сексу, но именно в такой последовательности.

— Ты рассуждаешь о любви, как с профессорской кафедры.

Мария решила заговорить, потому что это была её защита и способ высказать всё, не беря на себя никаких обязательств:

— Влюбленный занимается любовью постоянно, даже когда не занимается любовью. Когда встречаются тела, это значит всего лишь, что переплеснулось за край содержимое кубка.

Они могут оставаться вместе часы и даже сутки напролёт. Могут начать соитие сегодня, а завершить его завтра, а могут даже и не завершить, ибо слишком велико наслаждение. Ничего общего с одиннадцатью минутами.

— Что?

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя.

— Прости. Сама не знаю, что говорю.

— И я не знаю.

Она поднялась, поцеловала его и вышла. Она сама открыла дверь, ибо бразильская примета требует, чтобы хозяин дома сделал это, только в первый раз провожая гостя.

Запись в дневнике Марии, сделанная на следующее утро:

Вчера вечером, когда Ральф Харт смотрел на меня, он открыл дверь, как вор, но уходя, ничего не забрал, а напротив — оставил запах роз: нет, это был не вор, а жених, навестивший меня.

У каждого человека — своё собственное желание, которое становится частью хранимых им сокровищ и, хоть оно способно и отпугнуть кого-нибудь, обычно привлекает и притягивает того, кто важен этому человеку.

Это чувство избрала моя душа, и чувство это столь могущественно, что может заразить всё и вся вокруг меня.

Каждый день я избираю истину, с которой хочу жить. Я стараюсь быть практичной, профессиональной, эффективной.

Но всегда и неизменно предпочла бы выбрать себе в спутники его — желание. Не по обязанности, не для того, чтобы убежать от одиночества, а потому что это — хорошо. Да, это очень хорошо.

* * *

Из 38 женщин, регулярно появлявшихся в «Копакабане», только с одной — с филиппинкой Нией — возникло у Марии что-то похожее на дружбу.