Пауло Коэльо

Одиннадцать минут

в коричневую бумагу стопку книг в углу.

— Разобрать пока ещё не успела. Только мельком проглядела и, знаете, пришла в ужас от того, что увидела.

Ну да, можно было наперёд сказать, о чём пойдет сейчас речь — об акробатических позициях, о садомазохизме и прочем.

Лучше извиниться, спохватиться, что пора, мол, на работу (она, правда, ещё не придумала, где она работает — в банке или в каком-нибудь магазине; врать — дело утомительное, тут главное — ничего не перепутать).

Мария поблагодарила и стала уж было приподниматься с места, готовясь уйти, но библиотекарша продолжала:

— Вы тоже будете ошеломлены. Вот, например, вы знаете, что клитор был открыт совсем недавно?

Открыт? Недавно? Ну да, не далее как на этой неделе кто-то прикасался к этой части её собственного тела, найдя его так споро и ловко — несмотря на полную темноту, — что сомнений не было: эта область ему хорошо известна.

— Его существование было официально признано лишь в 1559 году, после того, как врач по имени Реальдо Колумбо выпустил в свет книгу «De re anatomica».

А до тех пор, полтора тысячелетия нашей эры, о нём никто понятия не имел. Колумбо описал его в своём исследовании, назвав «органом красивым и полезным». Можете себе представить?

Обе рассмеялись.

— А два года спустя, в 1561, другой медик, Габрилле Фаллопио заявил, что честь этого открытия принадлежит ему. Нет, вы только подумайте! Двое мужчин разумеется, итальянцы, им и карты в руки — спорят, кто первым ввел клитор в мировой обиход!

Разговор был занятный, но продолжать его Мария не желала — прежде всего потому, что при одном только воспоминании о завязанных глазах, о руках, которые скользили по её телу, безошибочно находя самые чувствительные точки, она, как выражались в «Копакабане», «потекла» — и сильно.

Получается, что она не умерла для секса, этот человек каким-то колдовским образом воскресил её. Как хорошо быть живой!

А библиотекарша между тем воодушевлялась всё больше:

— Но даже после того, как клитор был открыт, должного внимания ему не уделяли, скорее — напротив, — продолжала она, на глазах превращаясь в высокую специалистку по клиторологии или как там называется эта научная дисциплина.

— Оказывается, то, что мы сегодня читаем в газетах об африканских племенах, у которых принято ампутировать клитор, чтобы лишить женщину права на наслаждение, — совсем не ново.

У нас в Европе, в XX веке проводятся подобные операции, ибо принято было считать, что эта маленькая и не несущая никакой полезной функции анатомическая деталь есть источник истерии, эпилепсии, супружеской неверности и бесплодия.

Мария, прощаясь, протянула руку библиотекарше, но ту было никак не унять.

— Мало того: наш любимый Фрейд, основатель психоанализа, утверждал, будто оргазм у нормальной женщины должен сдвигаться от клитора к влагалищу.

А самые рьяные из его последователей, развивая положения своего учителя, с пеной у рта доказывают, что клиторальное возбуждение свидетельствует об инфантильности, либо, что ещё хуже, — о бисексуальности.

Тем не менее, как все мы знаем, очень трудно получить оргазм исключительно путем обычного полового сношения. Приятно, когда тобой обладает мужчина, но центр наслаждения заключен в этом крохотном бугорке, открытом неким итальянцем!

Мария, плохо слушавшая её слова, вынуждена была признать, что Фрейд просто-таки её имел в виду — вероятно, она инфантильна, если её оргазм к влагалищу не смещался. А может, Фрейд ошибся?

— А что вы скажете о точке «G»?

— Простите, а где это?..

Библиотекарша покраснела, поперхнулась, но, всё же, нашла в себе мужество ответить:

— Сразу же при входе, на первом этаже, окошечко, выходящее на задний двор.

Просто гениально! Она описывает влагалище, как дом! Должно быть, вычитала это объяснение в каком-нибудь пособии по половому воспитанию девочек: после того как кто-нибудь постучит и войдёт, он обнаружит внутри собственного тела всю вселенную.

А она, занимаясь мастурбацией, всегда отдавала предпочтение этой самой точке «G» перед клитором, потому что, в последнем случае, ощущения бывали какие-то двойственные: наслаждение было почти мучительным, сопровождалось смутной тоской и неразрешимым томлением.

Нет уж, да здравствует первый этаж и окошечко, выходящее на задний двор.