Пауло Коэльо

Одиннадцать минут

Было время, она представляла, как доверху набьёт их подарками, новыми платьями, фотографиями, запечатлевшими её на снегу и на фоне европейских достопримечательностей, — воспоминаниями о счастливом времени, проведенном в гостях у самой спокойной и самой великодушной страны мира.

Да, кое-что из одежды она себе купила, а в тот день, когда в Женеве выпал снег, сфотографировалась, но — и только, и ничего больше из того, о чём мечталось, не сбылось.

Она приехала сюда с мечтой заработать много денег, познать жизнь и собственные возможности, найти мужа, купить ферму для родителей и привезти их в Швейцарию показать, где жила.

И вот — возвращается. Денег для исполнения мечты хватит. А в горах так и не побывала. И — что ещё хуже — самой себе она теперь чужая. И всё же, довольна, ибо, непреложно определила тот миг, когда надо остановиться.

А это — мало кому удается.

Что ж, было в её жизни четыре приключения — танцевала в кабаре, выучила французский, стала проституткой и влюбилась отчаянно и безнадежно.

Многие ли могут похвастаться столькими событиями, случившимися всего за год?! Она была счастлива, хоть к счастью и примешивалась печаль, и имя печали этой было — не проституция, не Швейцария, не деньги, а Ральф Харт.

Она — хоть и самой себе никогда бы в этом не призналась — в глубине души хотела выйти замуж за этого человека, который сейчас ждет её в церкви, чтобы познакомить со своими друзьями, своими картинами, своим миром.

Она подумала: а может, не ходить? Переехать в какой-нибудь отель недалеко от аэропорта, ведь самолет — завтра утром, а каждая минута, проведённая рядом с Ральфом, обернётся в будущем годом страданий, потому что её будут терзать мысли о том, что она могла бы сказать, да не сказала, и воспоминания о прикосновениях его рук, о звуке его голоса, о его рассказах.

Мария снова открыла чемодан, достала игрушечный вагончик, подаренный Ральфом в их первую встречу у него дома.

Несколько минут глядела на него, а потом выбросила в корзину для мусора — он недостоин встречи с Бразилией, он был никчемным и несправедливым по отношению к ребёнку, которому так хотелось поиграть с ним.

Нет, она не пойдет в церковь; он может спросить её о чём-нибудь, а если она ответит правду — «Я улетаю», — он попросит её остаться, пообещает всё что угодно, лишь бы не потерять её, признается в любви, которую и так уже не скрыть.

Однако, любовь эта зиждилась на полной свободе, ничто другое не было бы возможно: вероятно, это и была единственная причина того, что их так влекло друг к другу: оба знали, что им ничего не надо друг от друга.

Мужчины всегда пугаются, услышав из уст женщины: «Я хочу зависеть от тебя», Мария же хотела сохранить в душе другой образ Ральфа Харта — влюблённого, вверившегося ей всей душой, готового ради неё на что угодно.

Ладно, она ещё успеет решить окончательно, идти ей на свидание в церкви или нет, — сейчас надо заняться делами более прозаическими. Она видела, какое множество вещей в чемоданы не влезло.

Куда же всё это девать? Да никуда, пусть о них заботится хозяин квартиры, пусть он распорядится оставленными на кухне миксером и кофеваркой, картинами, купленными на рынке, постельным бельём и полотенцами.

Хотя, её родители нуждаются в этом барахле больше, чем любой женевский нищий, в Бразилию она его не потащит: любая мелочь будет напоминать о том, через какие испытания пришлось ей пройти, какой ценой было это куплено.

Она вышла из дому, направилась в банк с намерением снять всё, что было у неё на счете. Управляющий — он тоже бывал в её постели — сказал, что это неразумно: ведь проценты по вкладу она смогла бы получать и в Бразилии.

А если её, не дай Бог, ограбят, прахом пойдут многомесячные труды. Мария заколебалась, сочтя — по своему всегдашнему обыкновению, — что ей и вправду желают добра.

Но, поразмыслив немного, пришла к выводу: нет, цель этих бумажек не в их приумножении — они должны уйти в оплату за фазенду, за дом для родителей, за несколько голов скота да мало ли за что еще.

И она сняла всё до последнего сантима, уложила деньги в специально по такому случаю купленный пояс-бумажник и надела его на голое тело, под одежду.

Затем, направилась в бюро путешествий, молясь про себя, чтобы ей хватило мужества не остановиться на полпути. Заявила, что желает поменять билет.