Пауло Коэльо

Дьявол и сеньорита Прим

всего своего достояния, теряет детей и страдает от язв, покрывших всё его тело.

Так продолжается до тех пор, пока чаша его страданий не переполняется и он не проклинает Бога. Лишь в эту минуту Бог возвращает ему всё отнятое.

Уже много лет наблюдаем мы с вами за тем, как приходит в упадок наш город; и вот теперь я думаю, не Божья ли это кара, ниспосланная нам за то, что мы принимали всё происходящее так безропотно, словно заслужили потерю места, где живём, полей, где выращиваем хлеб, лугов, где пасём наших овец, домов, о которых мечтали наши предки.

Не пришёл ли нам час восстать? Если Бог заставил Иова взбунтоваться, может быть, он побуждает к этому и нас?

Но почему Бог вынудил Иова к мятежу? Чтобы доказать, что человек, по природе своей, греховен и всё, чем Он наделил его, — это милость, а не награда за хорошее поведение. Считая, что чересчур хороши, мы впали во грех гордыни — и вот за это несём наказание.

Бог согласился заключить пари с сатаной, то есть, на первый взгляд, поступил несправедливо. Но вспомните, вдумайтесь — он согласился заключить пари с сатаной, а Иов усвоил преподанный ему урок и раскаялся, ибо он, как и мы, впадал во грех гордыни, считая себя праведником.

Никто не благ, — говорит Господь. Никто. Довольно нам изображать из себя святых, оскорбляя, тем самым, Бога, пора принять, как должное, наши слабости и пороки, а если когда-нибудь нужно будет заключить сделку с дьяволом, вспомним, что и Господь, сущий на небесах, пошёл на это ради того, чтобы спасти душу своего раба Иова.

Проповедь была завершена. Священник попросил всех встать и продолжил службу. Не было сомнений, что паства отлично усвоила послание своего пастыря.

* * *

И

дём. Каждый — в свою сторону: я — со своим слитком, ты...

— «Со своим слитком!» — передразнил её чужестранец. — Он пока ещё не твой!

— Тебе достаточно собрать свои вещи и исчезнуть. Если я не получу это золото, мне придётся вернуться в Вискос. Хозяйка немедленно меня уволит, я буду опозорена — все решат, что я солгала. Ты не можешь, просто не имеешь права поступить со мной так. Согласись, что это золото честно заработано.

Чужестранец поднялся, выхватил из костра несколько горящих веток:

— Волк всегда убегает от огня, не правда ли? Так вот, я иду в Вискос. Ты можешь делать всё, что сочтёшь нужным, — кради, убегай, скрывайся, ко мне это больше не имеет отношения. У меня есть дела поважней.

— Подожди! Не оставляй меня здесь одну!

— В таком случае, идём.

Шанталь окинула взглядом костер, валун в форме буквы «Y», чужестранца, который удалялся, неся в руке горящие ветки. Она могла сделать то же самое — сделать новый факел, откопать золото и идти прямо в долину — не имело никакого смысла заходить домой за вещами, которые она хранила так бережно.

Добравшись до соседнего города, она узнает в банке, сколько стоит слиток, продаст его, купит одежду и чемоданы. Обретёт свободу.

— Подожди! — крикнула она чужестранцу, однако, он продолжал шагать в сторону Вискоса и вскоре уже должен был скрыться из виду.

«Думай скорей», — сказала она сама себе.

Думать тут, впрочем, было не о чем. Она выхватила из костра несколько тлеющих веток, подбежала к валуну и выкопала слиток. Схватила, вытерла рукавом и взглянула на него — в третий раз в жизни.

Её охватил панический страх. Она швырнула слиток в яму, вытащила из огня еще несколько веток и побежала в сторону дороги, на которую должен был выбраться чужестранец. Казалось, что ненависть сочится у неё из всех пор.

В один день повстречались ей два волка — одного она отпугнула факелом, другого напугать невозможно ничем: он уже потерял всё, что было ему дорого, и теперь слепо стремился уничтожить всё, что было перед ним.

Она бежала со всех ног, но так и не могла догнать чужестранца. Наверное, он скрылся в лесу, притаился там, погасив факел, бросая вызов проклятому волку — жажда смерти в нём, скорее всего, не уступает жажде убивать.

Войдя в Вискос, Шанталь притворилась, что не слышит Берту, которая звала её, и смешалась с выходящей из церкви толпой прихожан. Она удивилась — сегодня, похоже, на мессу собрался весь город.