Пауло Коэльо

Дьявол и сеньорита Прим

свете нет важнее. В точности как — по крайней мере в эту минуту — никого нет важнее Берты.

Она снова оглядела горы, теперь уже скрытые тьмой. Увидела, как зажглась на небе первая звезда, и подумала, что прожила хорошую жизнь: родилась и умерла в любимом краю — что из того, что этот край её не любил?

Истинная любовь взаимности не требует, а тот, кто желает получить за свою любовь награду, попусту теряет время.

Бог не оставил её своими милостями. Она нигде никогда не бывала, но знала твёрдо — в Вискосе происходит то же самое, что везде и повсюду.

Она потеряла горячо любимого мужа, но Бог даровал ей радость — муж и по смерти оставался рядом. Она видела расцвет городка, присутствовала при том, как начался его упадок, и уйдет из жизни, не дождавшись его окончательной гибели.

Она знала людей со всеми их достоинствами и недостатками и — несмотря на все происходящее с ней сейчас, несмотря на то, что муж клялся ей, будто и в невидимом мире идёт жёстокое противоборство, — верила, что доброта человеческая, в конце концов, одержит верх.

Ей было жалко священника, мэра, сеньориту Прим, чужестранца, всех обитателей Вискоса, ибо, Берта была убеждена непреложно — никогда Зло не приведёт за собой Добро, как бы ни хотелось её землякам верить в это.

Когда же они обнаружат, как обстоит дело в действительности, будет уже слишком поздно.

Берта сокрушалась лишь об одном — никогда в жизни она не видела моря.

Знала, что оно есть, что оно огромно, что одновременно — и неистово, и кротко, но так и не смогла отправиться к нему, набрать в рот пригоршню его солоноватой воды, ощутить босыми ступнями прикосновение песка, погрузиться в холодную волну, словно возвращаясь в лоно Великой Матери (она помнила, что кельты любили употреблять это понятие).

А если не считать моря, то ни с чем на этом свете ей не было грустно расставаться. Плохо, конечно, очень плохо, печально, что приходится ей покидать мир вот так, но она не желала считать себя жертвой — без сомнения, сам Бог определил Берте эту роль, и была она несравненно лучше той, которую дал Он священнику.

— Я хочу сказать вам о Добре и Зле, — услышала она его голос и в тот же миг ощутила, как словно бы отнялись у неё руки и ноги.

— Не нужно. Вы не знаете, что такое Добро. Вы отравлены злом, которое причинили вам, а теперь распространяете его и на эту землю. Вы ничем не отличаетесь от чужестранца, явившегося к нам в Вискос, чтобы уничтожить нас.

Она сама еле слышала свои последние слова. Взглянула на звезду в небе и закрыла глаза.

* * *

У

себя в номере чужестранец вошёл в ванную комнату, тщательно вымыл каждый слиток золота и вновь положил их в старый и грязный заплечный мешок. Двое суток назад он сошёл со сцены, но теперь приходилось вновь появиться в финале, под занавес.

Всё было продумано и спланировано скрупулёзно и во всех деталях — начиная с выбора городка, стоящего на отшибе и малонаселенного, до сообщницы, которая — в том случае, если что-то пойдёт наперекосяк, — отведёт от него любые подозрения и не позволит властям обвинить его в подстрекательстве к убийству.

Диктофон и награда, первые осторожные шаги, первый этап, когда он завёл дружбу с жителями Вискоса. Второй этап, когда он бросил в эту землю семена ужаса и смятения. Как Бог поступил с ним, так и он поступит с другими.

Он позаботился обо всём и всё предусмотрел — всё, кроме одного: ему и в голову не могло прийти, что план его удастся.

Чужестранец был убеждён в том, что, когда придёт час решения, прозвучит короткое слово «нет», которое всё переменит, найдётся один-единственный человек, который откажется пойти на преступление, — и его будет достаточно, чтобы показать — не всё потеряно.

Если один человек спасёт городок, спасён будет весь мир: станет очевидно, что надежда не угасла, что добро — сильнее, что террористы сами не знали, причиной какого зла они были, прощение будет даровано, на смену мучениям придёт светлая грусть воспоминаний, и он научится жить с ней и заново искать счастье.

За это «нет», которое ему бы так хотелось услышать, жители Вискоса получили бы десять золотых слитков — вне зависимости от исхода пари, заключённого с Шанталь.

Но план его провалился. А теперь было уже поздно — изменить замысел он не мог.

В дверь постучали.