Ли Кэрролл, Джен Тоубер

Дети Индиго (Часть 1)

разговор о феномене Индиго с того, чтобы предоставить слово самой Нэнси, поскольку именно она является первооткрывателем этого явления. Отрывки из разговора Нэнси и Джен будут появляться на страницах этой книги в дальнейшем не раз (там, где этого потребует обсуждаемый предмет).

Знакомьтесь: феномен «Индиго»

Нэнси Энн Тэпп, в интервью Джен Тоубер Нэнси, вы были первой, кто открыл и описал в своей книге «Как цвет помогает лучше понять твою жизнь» феномен Индиго. Что такое, по-вашему, ребёнок Индиго и почему мы называем таких детей Индиго?

— Я называю их Индиго потому, что я «вижу» именно этот цвет.

— Что это значит?

— Это — цвет их жизни. Я смотрю на людей сквозь призму их цвета жизни для того, чтобы лучше понять, какова их миссия здесь, на земном плане, какой урок они пришли выучить в этой жизни, какова их жизненная программа.

В начале 80-х годов я почувствовала, что появилась насущная необходимость добавить к моей системе ещё два цвета, так как два других из неё исчезли.

Совершенно исчез цвет фуксии, а пурпурный цвет изрядно «поизносился».

Поэтому я подумала, что два этих жизненных цвета, должно быть, будут заменены. Я была удивлена, когда обнаружила одного человека с цветом фуксии в Палм Спрингс, потому что этот цвет, казалось, «вышел из употребления» в начале века.

Я говорила всем, что на смену исчезнувшим должны появиться два новых цвета, но какими они будут, я не знала. Когда я стала пытаться определить их, то «увидела» индиго.

Занимаясь исследованиями в Государственном университете в Сан-Диего, я хотела создать всестороннюю психологическую школу, которая могла бы противостоять академическому критицизму. В то время со мной сотрудничал психотерапевт, доктор Мак-Грегор.

Я пытаюсь припомнить имя ещё одного доктора, но не могу. Он работал в детской больнице. Его жена родила ребёнка. Ребёнок появился на свет с сильными шумами в сердце. Его отец позвонил мне с просьбой «посмотреть» мальчика.

И вот тогда я обнаружила, что у этого ребёнка новый цвет, которого не было в моей системе. Младенец умер спустя шесть недель, и у меня не было возможности наблюдать за ним в дальнейшем.

Тем не менее, это был первый случай в моей практике, который наглядно показал мне, что дети изменились. Именно с того времени я стала пристально наблюдать за ними.

Я прекратила преподавать в Сан-Диего с 1975 года, поэтому знаю, что это произошло несколько ранее. Я не придавала этому большого значения до 1980 года, когда начала писать свою книгу.

На это ушло два года, и в 1982 году вышло первое издание, а в 1986 году — второе. Так что впервые я заметила это явление где-то в начале 70-х.

Позднее я дала определение этому явлению и начала изучать его на конкретных примерах. В то время у нас было несколько детей в возрасте 5-7 лет, которых я наблюдала.

Главное, что я обнаружила: у них совершенно иная жизненная программа, чем у нас, — у них её просто пока ещё нет.

Ещё в течение восьми лет они не будут её иметь. В возрасте 26-27 лет вы ожидаете увидеть в них большие перемены. Эти перемены будут состоять в том, что цель их жизни станет им ясна.

Те из них, кто постарше, будут полностью уверены в том, что они делают, а те, что помоложе, начнут, наконец, понимать, что они собираются делать в этой жизни.

— Звучит так, будто то, что должно произойти, отчасти зависит от нас.

Этот вопрос находится ещё в стадии исследований. Именно поэтому я всё откладывала и откладывала выход книги о феномене Детей Индиго. Я рада, что вы занялись этой проблемой.

— Кажется, это явление представляет собой огромный интерес и чрезвычайно нуждается в исследовании?

— Совершенно верно. Это так, потому что люди не понимают Индиго. Индиго — это компьютеризированные дети, а это значит, что в своих поступках они руководствуются больше головой, чем сердцем.

Я думаю, что эти дети приходят с неким набором правил ментальной визуализации. Они знают, что, если смогут что-то пометить, это будет им принадлежать.

Это технологически ориентированные дети, что наталкивает меня на мысль, что развитие технологии в ближайшие десять лет достигнет такого уровня, о котором мы не смели даже мечтать.

В возрасте трех-четырёх лет эти дети понимают компьютер так, как не могут иные взрослые в 65.