Харуки Мураками

Охота на овец (Часть 1)

бумажный конверт, извлек из него черно-белый фотоснимок с овцами и положил на стол, повернув изображением в мою сторону. Будто свежим воздухом - запахом реальной жизни? - вдруг повеяло в комнате.

- Вот фотография с овцами, которую ты использовал для журнала.

Изображение переснимали без негатива, прямо с оригинала; и тем не менее, то была невероятно контрастная и четкая фотокопия. Судя по всему, применялась какая-то очень специальная аппаратура.

- Насколько мне известно, фотография эта попала к тебе частным путем, и затем ты решил использовать ее для журнала. Или я ошибаюсь?

- Нет. Все так и было.

- Результаты проведенной нами экспертизы показали, что снимок сделан на Хоккайдо не более полугода тому назад рукой человека, ничего в фотографии не смыслящего. Камера - дешевка карманных размеров. Снимал не ты. У тебя - 'Никон' с большим объективом, да и снимаешь ты куда лучше. К тому же, за последние пять лет ты ни разу на Хоккайдо не выезжал. Не так ли?

- Как сказать...

- Уф-ф! - перевел он дух и выдержал новую паузу. - Ладно, как хочешь - а у нас к тебе три пожелания. Мы желаем, чтобы ты объяснил нам: где, от кого ты получил эту фотографию, а также - что тебя заставило использовать такой непрофессиональный кадр в журнальной рекламе.

- Не скажу, - ответил я и сам удивился, как просто у меня это получилось. - Как любой журналист, имею полное право на неразглашение источников информации. Секретарь, не мигая, смотрел на меня; пальцы его левой руки переползали то влево, то вправо вдоль тонкой линии губ. Поблуждав туда-сюда несколько раз, они оторвались-таки от лица - и вернулись на колени хозяина. Молчание становилось все напряженнее. Хоть бы кукушка какая-нибудь закуковала в саду, подумал я вдруг. Но кукушка, конечно же, не закуковала. Кукушки не кукуют по вечерам.

- Странный ты все-таки человек! Одним движением пальца мы можем похоронить твою фирму. Случись это - никому вокруг и в голову не прийдет называть тебя журналистом. Даже если эту возню с памфлетиками и афишками, которой ты занят сегодня, и считать журналистикой...

Я снова подумал о кукушке. Все-таки, почему кукушки никогда не кукуют по вечерам?

- К тому же, существует несколько способов заставить говорить таких людей, как ты.

- Наверное, - сказал я. - Только чтобы они сработали, нужно время - а до тех пор

я буду молчать. Когда же я заговорю, то не буду рассказывать все, что знаю. Ведь

вам же неизвестно, что я знаю, а что - нет. Разве не так?

Я говорил наугад - но явно шел правильным курсом. Неуверенное молчание,

последовавшее за моими словами, показало, что я заработал очко в свою пользу.

- А с тобой занятно поговорить! В твоем идеализме можно услышать даже какие-то патетические нотки... Ну, да ладно. Поговорим о другом.

Он достал из кармана увеличительное стекло и положил передо мною на стол.

- Возьми-ка - и хорошенько проверь, что ты видишь на этой фотографии.

Взяв снимок в левую руку, а линзу - в правую, я начал медленно, сантиметр за сантиметром, изучать фотографию. Одни овцы глядели в одну сторону, другие в другую, третьи же, никуда особо не глядя, с безучастным видом щипали траву. Атмосфера - как на памятном фото какого-нибудь колледжа, собравшего на вечеринку давно позабывших друг друга выпускников. Я исследовал одну за другой всех овец, изучил, как и где растет трава на лугу, разглядел все березы в роще на заднем плане, отследил все изгибы линии гор на горизонте, пропутешествовал по раскинувшим в небе облакам. Ничего необычного на снимке не было. Подняв глаза от линзы и фотографии, я уставился на своего собеседника.

- Ничего странного не заметил? - спросил он.

- Ничего, - сказал я.

Мой ответ его, похоже, нисколько не разочаровал.

- Ты, по-моему, в университете биологию изучал. Что ты, вообще, знаешь об овцах?

- Да, можно сказать, ничего. Я изучал очень узкую область - здесь те знания почти бесполезны.

- Расскажи, что знаешь.

- Парнокопытные. Травоядные. Стадные. Впервые завезены в Японию, кажется, где-то в начале Мэйдзи (*13). Разводятся людьми ради мяса и шерсти. Вот, пожалуй, и все.