Марк Аврелий

Размышления

что привлекательнее, если дойдет до тебя его

безошибочность и благое течение во всем, что касается сознающей и познавательной

силы.

10. Вещи некоторым образом так прикровенны, что многим, притом незаурядным

философам, они представлялись совсем непостижимыми, да даже и для самих стоиков

они труднопостижимы. И всякое наше согласие переменчиво, ибо где он, неизменный?

Теперь переходи к самим предметам: как недолговечны, убоги, подвластны иной раз и

распутнику, и девке, и грабителю. Обратись далее к нравам окружающих - самого

утонченного едва

можно вынести; что себя самого еле выносишь, я уж не говорю. И

вот в этой тьме, мути и потоке естества, и времени, и движения,

и того, что движется, есть ли, не придумаю, хоть что-нибудь,

что можно ценить, о чем хлопотать. Напротив, утешать себя нужно

ожиданием естественного распада и не клясть здешнее пребывание,

а искать отдохновения единственно вот в чем: во-первых, ничего

не случится со мной иначе как в согласии с природой целого;

во-вторых, дано мне не делать ничего против моего бога и гения,

потому что никто не заставит пойти против него.

11. На что я сейчас употребляю свою душу? Всякий раз спрашивать себя так и

доискиваться, что у меня сейчас в той доле меня, которую называют ведущее, и чья у

меня сейчас душа

- не ребенка ли? а может быть подростка? или еще женщины? тирана? скота? зверя?

12. Каково все то, что людям кажется благом, можешь увидеть хотя бы вот откуда.

Задумай подлинно существующее благо, ну вот благоразумение, здравомыслие,

справедливость, мужество; их-то задумав, не услышишь вдогонку известное: 'так много

благ...' - не подойдет. Потому что, если задумать то,

что представляется благом толпе, изречение комедиографа и

произнесут, и с легкостью признают, что верно сказано. Толпа

тоже, значит, представляет себе это различие, иначе и с первым

это никак не расходилось бы и не было отвергнуто, и

относительно богатства, удобства, роскоши или славы мы не

воспринимали бы это речение как меткое и остроумное. Но иди

тогда дальше и спроси, чтить ли, признавать ли за благо такие

вещи, которые и не помыслишь так, чтоб нельзя было кстати

прибавить, что от изобилия их 'негде уж оправиться'.

13. Состою из причинного и вещественного, а ведь ничто из этого не уничтожается

в небытие, как и не возникло из небытия. По превращении помещена будет всякая часть

меня в некую часть мира, а та превратится в другую еще часть мира, и так без предела. По

таком же превращении и сам я возник когда-то, и те, кто породили меня, и далее так же в

другой беспредельности. Ничто ведь не мешает утверждать это, даже если мир

управляется по определенным кругооборотам.

14. Разум и искусство разумения суть способности, которым довольно себя и дел,

сообразных себе; устремляются они из свойственного им начала, а путь их прямо к

лежащему перед ними назначению. Вот и называются такие деяния прямодеяниями,

знаменуя таким образом прямоту пути.

15. Не заботиться человеку ни о чем таком, что не есть задание человека, поскольку

он человек. Не требуется это человеку, не подразумевает этого сама человеческая

природа и не назначено это как совершенство человеческой природы. Нет, не в этом

назначение человека, и не в этом то, что составляет его назначение, - благо. К тому же

если бы что-нибудь из этого

входило в задание человека, то пренебрегать этим или

противостоять не было бы заданием, и не хвалы был бы достоин

тот, кто доволен и без этого; и не был бы благороден тот, кто

меньше, чем мог бы, этим пользуется, если бы только благо это

было. Между тем, чем больше человек лишает себя этого или

чего-нибудь подобного, а то еще сносит, когда его этого лишают,

тем он лучше.

16. Каковое часто представляешь себе, такова будет и твоя мысль, потому что душа

пропитывается этими представлениями; вот и пропитывай ее с упорством такими

представлениями, что, где живешь, там можно счастливо жить. А живешь при дворе,

значит можешь счастливо жить при дворе. И опять же: ради чего устроена всякая вещь, к

тому она и устроена, а к чему устроена, к тому стремится, а к чему стремится, в том ее

назначение, а где назначение, там и польза всякой вещи, и благо. Так вот благо разумного

существа в общности, а что мы рождены для общности, давно доказано. Или не явственно

доказано, что худшее ради лучшего, а лучшее одно ради другого? А ведь одушевленное

лучше бездушного, разумное же - одушевленного.