Марк Аврелий

Размышления

Бросил семя в лоно и отошел, а там уж другая причина берется действовать, и

является дитя. Из чего - какое! Или

пищу, бросил в глотку, а там уж другая причина берется

производить ощущения, устремления и вообще жизнь, силу и

сколько еще всякого. Вот и рассматривать это столь прикровенно

происшедшее и силу эту видеть так же, как ту, что гнетет к

земле или выносит вверх - не глазами, но не менее ясно.

27. Упорно воображать, как все то, что происходит теперь, происходило и прежде;

и как будет происходить - так же воображать. Самому ставить перед своими глазами

целые действия или похожие сцены, какие известны тебе либо по собственному опыту,

либо от знания старины - скажем, весь двор Адриана, и весь Антонина, и весь двор

Филиппа, Александра, Креза. потому что и тогда все было то же, только с другими.

28. Представляй себе, что всякий, кто чем бы то ни было опечален или недоволен,

похож на поросенка, которого приносят богам, а он брыкается и визжит. Таков и тот, кто

лежа в постели молча оплакивает, как мы связаны с миром. А еще, что только разумному

существу дано следовать добровольно за происходящим, потому что просто следовать -

неизбежно для всех.

29. Останавливаясь по отдельности на всем, что делаешь, спрашивай себя, страшна

ли смерть тем, что этого вот лишишься.

30. Когда задевает тебя чье-нибудь погрешение, сразу перейди от него к

размышлению о том, в чем у тебя сходная погрешность. Например, не полагаешь ли ты,

что благо - деньги,

наслаждение или там слава, и так по разновидностям. Ибо

смиришься, как только сообразишь, что тот - подневольный. Ну

что ему поделать? Или отними от него, если можешь, то, что его

приневолило.

31. Увидя Сатирона, представляй себе Сократика или Евтиха или Гимена; увидя

Евфрата, Евтихиона представляй себе или Сильвана; если Алкифрона, то Тропеофора, а

если Ксенофонта, то Критона или Севера; на себя же самого поглядев, кого-нибудь из

Цезарей представляй себе, и так в каждом случае. А потом поразмысли: где они теперь?

нигде или где-то там. Ты постоянно будешь видеть в человеческом дым и ничтожество,

особенно если крепко запомнишь, что однажды превратившееся больше никогда не будет

в беспредельности времен. Что - и в чем? Не довольно ли

с тебя, если миролюбиво преодолеешь эту малость? Какого

вещества, каких положений ты избегаешь? Да и что все это, как

не упражнение для ума, который благодаря старательному

рассмотрению природы видит то, что есть в жизни? Так держись,

пока не усвоишь себе и это, как усваивает все здоровый желудок,

как сильный огонь, который из всего, что ни брось ему,

сотворяет пламя и сияние.

32. Пусть никому нельзя будет сказать о тебе по правде, что не прост или не

добротен. Нет, пусть лжет всякий, кто признает за тобой что-нибудь такое. А это всецело

от тебя зависит, ибо кто мешает быть добротным и простым? Ты только считай, что тебе

не жить, если таким не будешь. Вот и разуму решающему ты чужд, пока не будешь

таким.

33. Что можно сделать или наиболее здраво сказать в таком деле? Потому что,

каково б оно ни было, можно это сделать и сказать. И не отговаривайся, будто помеха у

тебя.

Ты не прекратишь стенать до тех пор, пока не прочувствуешь: каково для

сладострастника роскошествовать, таково для тебя из вещей, которые тебе подлежат и

выпадают, делать то, к чему расположено человеческое устроение, потому что за усладу

надо признавать все, что можно делать сообразно своей природе. А везде можно.

Цилиндру! - тому не дано нестись

везде в своем движении, так же и воде, и огню, и всему, чем

управляет природа или неразумная душа - очень у них много

преград и препон. А дух и разум чрез все, что стоит ему

поперек, может идти так, как ему естественно и желательно. Так

держи перед глазами ту легкость, благодаря которой разум

пронесется чрез все, как огонь вверх и камень вниз, как цилиндр

под уклон. Более и не ищи ничего. Ведь остальные преткновения

либо относятся к телесному трупу, либо, если сам разум не

признает их и не поддается, не ранят и не делают ровно никакого

зла. Иначе бы всякий, претерпевающий это, сразу бы стал дурен.

Потому что во всех других устроениях, что бы ни случилось с ними дурного, из-за этого

сразу делается хуже само страдающее; между тем человек, по правде говоря, становится

даже лучше и достоин похвалы, если он правильно распоряжается тем, что ему выпадает.