А. Панов

Школа сновидений (Часть 1)

было не¬сколько метров, но я почему-то пошел в противоположную сто¬рону, в обход дома. Там меня тоже все интересовало, но не так интенсивно. Через несколько шагов я понял: «Я же хотел по¬смотреть на себя. Надо вернуться».

Пройдя обратный путь, я подошел к постели. Она была пус¬та».

«...осознал себя уже вылетевшим из дома, в котором спал. Используя необычайную легкость, которую чувствовал во всем, я поднимался выше и выше, что соответствовало моему дневно¬му намерению именно таким способом выйти за пределы себя. Здесь это понималось как выйти в космос, за пределы атмосфе¬ры. Движение шло с возрастающим напряжением.

Когда я вырвался в пустоту, передо мной оказалась пшенично-золотая плоскость. На мгновение я почти слился с ней, но уже в следующий момент рикошетом отлетел, будто был отвер¬гнут какой-то силой и стал возвращаться к земле.

Это означало, что я не готов к дальнейшему и возвращаюсь на «доработку». Возвращение происходило гораздо быстрее, чем движение вверх. Объем сновидения уменьшился, исчезло чув¬ство бесконечности.

В правом нижнем углу обозначилось облако образа. Этот информационный сгусток понимался как нерешенная пробле¬ма. В нем виделись картины школы, в которой я учился и другие личные подробности. Я «впал» в это облако и начался «раз¬ворачивающий» его сон».

«... вылетев из дома, я подумал, что интересно было-бы най¬ти кого-то еще, реально присутствующего в пространствах сно¬видения. Трудно полно передать это чувство — того, что ты реально есть. Поиск другого был одновременно и следствием потребности поделиться легкостью и радостью присутствия здесь, и притяжением реального к реальному, и отголоском какой-то глубокой тоски по самому себе.

Пролетев некоторое расстояние над местностью, которая была идентична дневной, я почувствовал утомление и призем¬лился. Снижаясь, я задел ногами за невысокую ограду и упал навзничь. Удар дал мне возможность почувствовать свое тело — было похоже, что оно обтянуто тонкой, но прочной тканью. Ко мне пришло понимание того, что оно может быть разруше¬но, и это накладывает на мой выбор определенные ограниче¬ния...»

Уходя в сон или через сон, у каждого странника есть шанс оглянуться и увидеть, что он оставляет. Напряжения рациональ¬ного сознания пронизывают нас от физического тела до нео¬пределимых высот. Большинство этих напряжений имеет «про¬екцию» на физическое тело. Любая фигура движения рацио¬нального сознания — от мысли до личности — есть напряже¬ние «перевода» Происходящего на созданный личностный язык. И одномоментные, и постоянные напряжения форм — это незаменимый до какого-то момента способ исследования мира и реакции на его загадки.

Все, создаваемое нашим сознанием, имеет ценность только

тогда: когда оно принимает свою вторичность относительно тайны мира и указывает на первичное.

Путь через сновидения — это естественная дематериализа¬ция создаваемых нами «домов», ограниченных убеждений, на¬дежд, привязанностей — напряжений, которые никому не ме¬шают, пока не претендуют на изначальное и окончательное су¬ществование созданной формы и полностью фиксируют созна¬ние на себе.

Намеренные сновидения — это индуцирование собственной воли для того, кто остается, когда мы засыпаем, когда нас нет. С другой точки зрения, намеренное сновидение — это обраще¬ние внутреннего слуха к воле того, кто остается после нас, и ее явление. Так или иначе, пока не происходит перемещения вни¬мания с «периферии» нашего существа, на которой мы функци¬онируем, к глубинам, из которых приходит к нам сила жизни, всякая активность, направленная к миру, — сновидения будут либо засыпать вместе с нами, либо мешать нам достаточно пол¬но уснуть.

Как происходит этот скачок, смещение внимания, остается для сновидца загадкой, даже когда это случается.

Можно поставить в прямую зависимость внутреннюю искрен¬ность и реальность сновиденческих бдений. Сила лжи в том, что она всегда мельче правды. Пусть ей не хватает глубины и свежести, но меньший объем видимого кажется чему-то в нас менее опасным.

Объем, глубина сновидений уменьшается всеми видами лжи - привычкой к ограниченности, снами желаний, уютным со¬гласием на вовлеченность в частные течения Силы без памяти об истинных взаимоотношениях любого способа бытия и цело¬го.

Не было бы никаких шансов выхода за границы уже освоен¬ного, если бы не смутное (и не очень смутное) чувство суще¬ствования чего-то большего.