Элизабет Хейч

Посвящение (Часть 1)

был бы моей второй половиной, моим

дополнением. Любовь -- проявление силы, стремящейся слить эти дополняющие

друг друга половины. И я испытала это, достигла высшего удовлетворения

тела и души. Но все же становилась все более несчастной после каждой

новой близости с мужем. Я вспомнила старое латинское изречение, которое

гласит, что люди и животные испытывают депрессию после физического

соединения. И сидя вот так в темноте я вдруг поняла, что эта радость

единства была не тем, что я ожидала. Просто нет ничего другого, я

поверила, что физическая любовь даст мне ожидаемое. Но, испытав ее,

поняла, что искала чего-то другого. Чего же?

Я искала осуществления истинного единства, которое остается! Я хотела

стать одним целым с моим любимым, со всем его существом, я хотела

стать им! Но физическая любовь -- лишь отчаянная попытка стать

одним существом. Любящие хотят соединения в своем сердце, но между

ними стоят их тела, и сопротивление тел мешает этому. Как странно,

что я страстно желаю стать телесно одним существом со своим любимым,

и именно тело мешает этому. Но тело ли мое желает этого соединения?

Может ли тело желать того, что невозможно из-за его собственного существования?

Нет! Тогда кто и что желает этого высшего единства? Это может быть

только нематериальный дух, сущность.

А почему я вообще должна желать этого? Потому что я знала, что только

через это высшее единство получу удовлетворение и достигну полного

счастья. Я искала его с самого начала жизни, чувствуя, что оно как-то

возможно, но только не зная, как именно. Но если помехой является

тело, значит, такое счастье возможно лишь в бестелесном состоянии.

И я не знала, что когда-то у меня было это счастье, но я потеряла

его. Возможно ли, что я когда-то, давно, жила в нематериальном состоянии,

а родившись в этом теле, выпала из духовной гармонии?

Логически дойдя до этой мысли, я испугалась: бестелесное состояние

-- это значит в 'мире ином', а разве он существует в действительности?

Я никогда в него не верила, считая это религиозной выдумкой для примитивных

людей, которым нужны моральные стандарты с обещанием 'рая'

и угрозой 'ада'. Или моя сущность принадлежит 'вечности'?

Если так, то все люди возникают в другом мире, где это единство --

реальность, но выпадают в этот мир, в физическое тело и земные условия.

Стремление к прежнему счастью лежит в нашей душе, принадлежащей 'миру

иному'. И снова, и снова мы ошибаемся, пытаясь достичь этого счастья,

этого единства в нашем теле и с помощью присущей нам телесной сексуальности.

Но как раз тело-то нам и препятствует.

Эта ночь была поворотным пунктом в моей жизни. Я поняла, что секс

-- величайший из обманов. Мы теряем массу энергии и потом чувствуем

себя нищими. Но если секс обманул меня, я откажусь от этого пути.

И если счастье лежит в другом мире, я буду искать его там.

16. Борьба за свет

Священники, с которыми я говорила об 'иной жизни', либо пытались

убедить меня в разных догмах, которых сами не понимали, либо рассказывали

сентиментальные истории о царстве небесном, которым сами не верили.

Поэтому я обратилась сначала к древним философам, грекам и римлянам

(восточных я тогда не знала), а потом -- к новым, прочитав Канта,

Шопенгауэра, Ницше, Декарта, Спинозу. Все они двигались в плоскости

интеллекта, не достигая конечной цели -- единства, причем, новые

еще дальше отстояли от этой цели, чем античные (исключая, может быть,

Спинозу). И несмотря на все свои философские системы они оставались

несчастными, разочарованными людьми. Все же мой ум сильно возмужал

под влиянием этого чтения. На всю жизнь запомнилась фраза Эпиктета:

'Никакие вещи никогда не бывают дурными; такими их делают наши

мысли'. С этих пор я старалась изменить всю структуру своего ума,

свою духовную позицию -- старалась думать о вещах иначе!

Как-то стоя у окна и глядя на осенние листья, облетающие с дерева,

я снова задумалась о смерти и услышала в ответ на свои мысли внутренний

голос: 'Почему ты видишь лишь одну сторону истины? Ведь деревья

и природа просыпаются весной! Жизнь и смерть чередуются в бесконечном

цикле, и смерть -- только другая сторона жизни'.

И я вспомнила, как 6-летним ребенком я стояла у зеркала, пытаясь

увидеть свое невидимое 'я': 'А что будет, -- сказала я себе тогда, --

когда эти глаза однажды закроются?' И тут же ответила: 'Тогда я буду

смотреть другими глазами: здесь я закрою эти глаза, а в новом теле

открою новые'.