Ле - Цзы

Небесная Доля

такое не способен?

Мой учитель из тех людей, которые, хотя и могут делать так, могут и не делать

этого.

Такой ответ

пришелся по душе царю Вэню.

В царстве Чжэн

жил могущественный колдун по имени Ли Сянь, который умел угадывать судьбы людей

— будет ли человек жить или умрет, спасется он или погибнет, встретит или не

встретит удачу, умрет ли в молодости или доживет до глубокой старости. Еще он

умел предсказы­вать события, называя и год, и месяц, и даже день. Так велико

было его искусство, что жители Чжэн, завидев его, обращались в бегство. Когда

Ле-цзы увиделся с ним, ему в сердце словно хмель ударил, и он, вернувшись домой,

сказал учителю Ху-цзы: “Раньше я думал, учитель, что ваш Путь — выше прочих,

но теперь я знаю, что есть и еще более высокий”.

Я изучил с тобой писания о Пути, но не вникнул в существо Пути, — ответил Ху-цзы.

— Постиг ли ты Путь воистину? Даже если кур много, а петуха на них нет, отку­да

же возьмутся яйца? Ты чрезмерно стараешься осущест­вить Путь в миру, завоевать

доверие людей, а потому облик твой слишком выдает твои намерения. Попробуй привести

его сюда, пусть он посмотрит на меня.

следующий день Ле-цзы привел колдуна к Ху-цзы. Когда колдун вышел, он сказал

Ле-цзы: “Гм, твой учи­тель — мертвец, ему не прожить и десятка дней. Я увидел

нечто странное, увидел сырой пепел!”

Ле-цзы

вошел в комнату учителя, обливаясь слезами, и передал ему слова колдуна.

Ху-цзы

сказал: “Я только что показался ему в образе Земли, притаился в незыблемом,

но вовеки подвижном. Ему же, верно, привиделось, что жизненной силе во мне прегражден

Путь. Приведи его ко мне еще раз”.

следующий день колдун вновь пришел к Ху-цзы, а уходя, сказал Ле-цзы: “Счастье,

что твой учитель встре­тился со мной. Ему сегодня намного лучше! Он совсем ожил!

Я вижу, что жизненные силы в нем свободны”. Ле-цзы передал слова колдуна учителю,

и тот сказал: “На сей раз я предстал ему зиянием Небес. Ни имя, ни сущность

в нем не гнездятся, а жизненная сила во мне исходила из пяток. Он, верно, увидел

во мне это истечение силы. Приведи-ка его еще раз”.

следующий день колдун вновь пришел к Ху-цзы и, выйдя от него, сказал Ле-цзы:

“Учитель твой так перемен­чив! Я не могу разгадать его облик. Подождем, пока

он успокоится, и я снова осмотрю его”. Ле-цзы передал слова колдуна учителю,

и тот сказал: “Я предстал ему Великой Пустотой, которую ничто не одолеет. И

вот он узрел во мне глубочайший исток жизненных сил. Ибо и в стоячей, и в текучей

воде есть темные глубины, и насчи­тывается их всего девять, а показал я только

три. Пусть он придет еще раз”.

На следующий

день колдун снова пришел к Ху-цзы, но не успел он усесться на своем сиденье,

как в смятении вскочил и выбежал вон. “Догони его!” — крикнул Ху-цзы ученику.

Ле-цзы побежал за колдуном, да так и не догнал его. А Ху-цзы сказал: “На сей

раз я показал ему свой изначальный образ — каким я был до того. как вышел из

своего предка. Я предстал перед ним пустым, неосязаемо-податливым; невдомек

ему было, кто я и что

я такое, вот и показалось ему, что он скользит в бездну и плывет свободно по

лону вод. Поэтому он убежал от меня”.

Тут Ле-цзы

понял, что еще и не начинал учиться. Он вернулся домой и три года не показывался

на людях.

Сам

готовил еду для жены.

Свиней

кормил, как гостей.

Дела

мира знать не хотел.

Роскошь

презрел, возлюбил простоту.

Возвышался

один, словно ком земли.

держался правил, смотрел в глубь себя [18].

Ле-цзы отправился

в царство Ци, но с полпути повернул назад и встретил на дороге Бохуня-Безвестного,

который спросил его, почему он возвращается домой.

Я испугался!

Чего же вы испугались?

Я ел в десятке харчевен, и в пяти мне подавали раньше всех.

Если это все, то чего же тут страшного?

Когда внутренняя цельность в человеке еще не ок­репла, она просачивается наружу

и создает вокруг него свечение, которое трогает сердца окружающих и заставляет

их почитать такого человека больше собственного отца и начальника. А это уже

опасно. Ведь хозяин харчевни ду­мает только о том, чтобы продать свой рис

и похлебку, дале­ко идущих намерений

у него нет. Если человек, который получает от меня так мало, ценит меня так

высоко, то как же поступит властитель десяти тысяч колесниц, который отдает