Ле - Цзы

Небесная Доля

дивлюсь этому, но не решился сам заго­ворить с вами.

Почему

бы вам не призвать братьев к порядку, не убе­дить их заботиться о своем здоровье,

не призвать их чтить правила благонравного поведения?

Цзы-Чань

последовал этому совету. Он пришел к братьям и сказал им:

Человек превосходит зверей и птиц своим разуме­нием, а разумение ведет к пониманию

ритуала и долга. Претворите ритуал и долг в своей жизни, и вы стяжаете добрую

славу и займете высокий пост. Но если вы будете покорны своим страстям и станете

потакать своему чрево­угодию и сладострастию, вы подвергнете опасности свою

жизнь. Внемлите же моим словам, с утра начните новую жизнь и уже к вечеру будете

кормиться на жалованье.

Чао

и My ответили:

Мы уже давно про это знаем и с давних пор сделали свой выбор. Нам не было нужды

дожидаться твоих увеще­ваний. Жизнь дается нам так редко, а умереть в ней так

легко! Можно ли забыть, что жизнь наша — редкий дар, а смерть в ней приходит

так легко? Стараться же удивить людей строгим соблюдением правил благопристойности

и долга, подавляя свои естественные наклонности ради доб­рой славы, по нашему

разумению, даже хуже смерти. Мы желаем вполне насладиться дарованной нам жизнью

и про­жить ее целиком.

Горевать

мы можем разве что о том, что живот наш слишком слаб, чтобы позволить пить вино

дни и ночи на­пролет, а мужская сила в нас истощается, прежде чем мы удовлетворим

свою похоть. А дурная слава или угроза здо­ровью нас не беспокоит!

не жалок ли и не ничтожен ли ты, гордящийся сво­ими успехами в управлении государством

и вот теперь при­шедший смущать нас поучениями и соблазнять обещани­ями посмертной

славы и обильного жалованья? Мы сами желаем возразить тебе! Тот, кто любит повелевать

людьми, едва ли преуспеет в своем занятии, зато сам себя обречет на тяготы.

А тот, кто умеет владеть собой, едва ли ввергнет мир в смуту, зато даст волю

своей природе. Твое искусство управления

миром пригодно на короткое время в одном царстве, но оно не согласуется с прирожденными

желани­ями людей. А наш путь угождения самим себе можно рас­пространить на целый

мир, и тогда в мире не будет ни госу­даря, ни подданных. Давно уже мы желали

научить тебя нашему искусству жизни, но теперь ты сам пришел поучать нас!

Цзы-Чань

был так растерян, что даже не нашелся что сказать. На другой день он рассказал

об этом разговоре Дэн Си, и тот заметил:

Ты жил, сам о том не ведая, с настоящими людьми. Кто сказал, что ты мудрец?

Твои успехи в управлении цар­ством Чжэн — просто дело случая, их нельзя поставить

тебе в заслугу.

Дуаньму Шу

из Вэй был потомком Цзы-Гуна. По на­следству ему досталось огромное богатство

ценою в целых десять тысяч золотых. Поэтому он не заботился о мирских делах,

а давал волю своим желаниям и наслаждался жизнью. Он делал все, что хочется

делать всем людям, —

все, что тешит душу человека. Стены и покои, башни и тер­расы, сады и угодья,

пруды и водоемы, яства и вина, эки­пажи и одеяния, певцы и музыканты, наложницы

и слу­жанки — все это у него было не хуже, чем во дворцах пра­вителей Ци или

Чу. Какое бы желание ни возникло в нем, чего бы ни захотели слушать его уши,

чего бы ни захотели видеть его глаза, чего бы ни захотели вкусить его уста,

он тут же посылал за этим, как будто требуемая вещь находи­лась за стеной, даже

если ее приходилось доставлять из далеких краев или вообще нельзя было найти

в китайских землях. Путешествуя, он шел туда, куда ему заблагорассу­дится, гуляя

среди отвесных скал и бурных рек, шагая по узким скользким тропинкам так непринужденно,

как дру­гие ходят по своему саду. Каждый день в его доме толпи­лись сотни гостей,

в его кухне никогда не гас огонь под оча­гами, а в гостиных никогда не умолкали

звуки музыки. Остатки еды после пиршеств он отдавал родичам, остав­шееся после

родичей отдавал соседям, а то, что и те не съедали, раздавал

по всему царству.

Прожив

так шестьдесят лет, он начал дряхлеть и те­лом, и душой, отошел от всех дел,

раздал все драгоценности из своей казны, все запасы из своих амбаров, все колесницы

и одежды, всех наложниц и служанок. За один год он ли­шился всего, ничего не

оставив своим детям и внукам. Ког­да он заболел, в доме не нашлось даже лекарств

и лечебных игл, а когда он умер, не нашлось денег,