что я смогу вовремя рассказать тебе об этом! Человек,
не ведающий долга, но живущий только для того, чтобы есть, ничем не лучше собаки
или курицы.
Они
скрещивают рога в поединке за пищу, и победитель устанавливает правила: такие
ничем не лучше диких зверей и птиц.
Если
ты ленив, как пес или курица, или дик, как зверь или птица, то тебя никто не
будет уважать. А если никто не будет тебя уважать, опасности и унижения будут
преследовать тебя.
Ле-цзы
сказал:
“Тот, кто молод
и красив, — горд. Тот, кто полон сил, — несдержан. С такими нельзя говорить
о Пути. С людьми, еще не имеющими седины в волосах, нельзя толковать о Пути,
и они отклонятся от Пути еще больше, если попытаются осуществить его. Тому,
кто горд и несдержан, никто не скажет правды, а если человеку никто не говорит
правды, он живет одиноким и не имеет помощников.
Умный
полагается на других, а потому силы его не уменьшаются, когда он достигает старости,
и он не пребывает в растерянности, когда знаний его оказывается недостаточно.
Следовательно, секрет мудрого правления состоит в том, чтобы признавать ум
других, а не быть умным самому”.
Ле-цзы жил
в большой нужде и голодал. Какой-то человек сказал об этом советнику чжэнского
царя Цзыяну:
—Ле-цзы всем известен как муж, постигший Путь. Если он, живя в вашем царстве,
так нуждается, то не даст ли это повод к разговорам о том, что его государь
не милосерден?
Цзыян
немедленно распорядился щедро одарить Ле-цзы зерном.
Ле-цзы
вышел к гонцу с дарами, дважды ему поклонился, но подарков не взял. Гонец уехал
ни с чем.
Когда
Ле-цзы вошел обратно в дом, его жена стала бить себя кулаком в грудь и кричать:
—Я слышала, что семья мужа, постигшего Путь, живет в почете и довольстве, мы
же живем впроголодь. Вам преподнесли богатые дары, вы же их отвергли — что за
злосчастная судьба!
—Но государь не знает меня лично, — ответил Ле-цзы. — Он прислал мне дары потому,
что кто-то хорошо отозвался обо мне. Если бы кто-то побранил меня, он тоже
положился бы на его слова. Вот почему я не принял подарков.
Ав скором времени люди и вправду восстали и казнили Цзыяна [57].
У жителя Лу
по фамилии Тут и было два сына. Один любил учение, другой — воинское дело.
Тот, кто любил учение, предложил свои услуги правителю Ци, и тот назначил его
наставником принцев. Другой сын отправился в Чу, и тамошний царь поставил его
во главе царского войска. От жалованья сыновей обогатилось все их семейство,
а чины сыновей принесли их родителям всеобщий почет и уважение.
Усоседа господина Ши, носившего фамилию Мэн, тоже было два сына, которые были
обучены тому же, но семья Мэн была бедна. Завидуя богатству рода Ши, Мэн стал
расспрашивать соседа, каким образом он так быстро разбогател, и тот рассказал
ему все без утайки.
Тогда
Мэн послал одного сына в царство Цинь, и тот предложил циньскому царю стать
наставником его детей.
—Ныне, когда все цари борются за первенство в мире, надобно думать лишь об оружии
и провианте, — сказал царь. — Если я буду управлять государством с помощью советов
ученого, я очень скоро погибну.
Сэтими словами циньский царь приказал оскопить пришельца и отправить его на
родину.
Другой
сын пошел в царство Вэй и представился тамошнему царю как искусный полководец.
—Мое царство слабое, окруженное со всех сторон сильными соседями, — сказал вэйский
царь. — Большим государствам я служу, маленькие государства я оберегаю от набегов.
Если я буду полагаться на военную силу, мне не миновать разорения и гибели.
Однако же если я отпущу этого человека, он может пойти в другое царство и причинить
мне немало вреда.
Сэтими словами он велел отрубить пришельцу обе ноги и отправить его обратно в
Лу.
Вернувшись
домой, сыновья Мэна стали бить себя кулаками в грудь и бранить господина Ши.
Тогда Ши им сказал:
—Выберешь нужное время — и добьешься успеха. Упустишь нужное время — и потерпишь
неудачу.
Вы действовали
так же, как и мы, но мы добились успеха, а вы потерпели неудачу. Так получилось
не потому, что вы делали что-то неправильно, а потому, что вы делали это в неподходящее
время. Не бывает правила, которое всегда приносит успех, и не бывает действия,
которое всегда приносит неудачу. То, что годилось вчера, сегодня, возможно,
следует отбросить, а то, что мы отбросили сегодня,