Ле - Цзы

Небесная Доля

гля­дишь, может пригодиться

завтра.

на то, нужно ли что-то применять или отбрасывать, неизменной истины нет. Только

мудрый знает, как действо­вать в каждый момент времени. Если же мудрости вам

не хватает, то, будь вы даже учены, как Конфуций, или храб­ры, как полководец

Люй Шан, вас повсюду будут преследо­вать неудачи.

Мэн

и его сыновья были вполне удовлетворены и пере­стали сердиться.

Вам нет нужды продолжать, — сказали они. — Мы все поняли!

Цзиньский

царь Вэнь вышел встречать союзное войско с намерением напасть на Вэй. Неожиданно

Гунцзы Чу посмотрел на небо и рассмеялся. Царь спросил, отчего он смеется.

Я смеюсь над соседом, который сопровождал жену, навещавшую своих родителей,

— ответил Гунцзы Чу. — Он увидел у дороги женщину, работавшую в тутовой роще,

и ласково заговорил с ней. Когда же он обернулся, то увидел, что его жена любезно

беседует с чужим мужчиной. Вот над чем смеется ваш слуга!

Царь

понял намек и повернул войско обратно. Не успел он дойти до столицы, как на

его владения напал сосед с севера.

Царство

Цзинь страдало от разбойников. Жил там чело­век по имени Си Юн, который умел

распознавать разбой­ников, вглядываясь в переносицу и ресницы человека. Цзиньский

царь послал его опознавать разбойников, и он не пропускал ни одного из целой

сотни и даже тысячи.

Царь

очень этому обрадовался и сказал Чжао Вэнь-цзы:

С помощью одного человека я изведу всех разбойни­ков в царстве! Зачем мне другие?

Вы, государь, никогда не избавитесь от разбойни­ков, если будете полагаться

только на того, кто следит за ними, — ответил Чжао Вэнь-цзы. — А Си Юну не миновать

безвременной смерти!

скором времени разбойники собрались на совет и решили: “Си Юн довел нас до крайности!”

Все вместе они пошли к Си Юну и убили его.

Услышав

об этом, цзиньский царь очень испугался и позвал к себе Чжао Вэнь-цзы.

Случилось так, как вы и предсказывали: Си Юн убит! — сказал он. — Как же теперь

нам ловить разбойни­ков?

— Чжоуская

поговорка гласит: “Кто тщательно высле­живает рыбу в пруду, навлечет на себя

беду. Кто до тайны допытаться хочет, только смерть на себя накличет”. Если вы

хотите избавиться от разбойников, лучше всего назна­чить на государственные

должности достойных людей, что­бы они просветили тех, кто стоит выше их, и наставляли

тех, кто находится ниже их. Если у людей будет чувство стыда, откуда взяться

разбойникам?

Тогда

царь назначил своим советником Суй Хоя, и все разбойники сбежали в царство Цинь.

Когда

Конфуций возвращался из царства Вэй в Лу, он придержал коней у моста через реку

и стал любоваться красивым видом: перед ним был водопад высотой в тридцать саженей,

а вода вокруг бурлила на расстоянии девя­носта ли. Там не могли плавать рыбы

и черепахи, не могли жить крокодилы, но какой-то человек как раз собрался переплыть

реку. Конфуций послал к нему человека, велев сказать ему:

“Водопад

достигает в высоту тридцати саженей, вода вокруг бурлит на девяносто ли, там

не могут плавать рыбы и черепахи, не могут жить крокодилы. Переправиться в этом

месте через реку будет трудно!”

Человек

не обратил на эти слова никакого внимания, переплыл через реку и вышел из воды.

Сколь совершенно твое искусство! — сказал пловцу Конфуций. — Обладаешь ли ты

каким-нибудь особым искусством входить в воду и выходить из нее?

Я вхожу в воду посредством преданности и доверия, а выходя из воды, по-прежнему

блюду преданность и дове­рие. С преданностью и доверием погружаюсь я в поток

и не позволяю себе действовать самочинно — вот почему я могу переплыть через

реку!

Конфуций

повернулся к ученикам и сказал:

Запомните же, дети мои. Действуя преданностью, доверием и искренностью, можно

справиться даже с водной стихией, что же говорить о людях! [58]

Бай-гун спросил

Конфуция:

Можно ли говорить с людьми загадками, не выдавая себя?

Конфуций

не ответил.

Допустим, я брошу в воду камень?

Хороший пловец из У достанет его.

А если я вылью воду в воду?

Смешайте воды рек Цзу и Шэн, и И Я различит их на вкус.

Значит, никак нельзя говорить загадками, не выда­вая себя?

Почему нельзя? Но это возможно только с теми, ко­торые понимают то, что не высказано

в словах. Тот, кто способен понять невысказанное в словах, умеет говорить без