Ле - Цзы

Небесная Доля

устанет бежать,

и удовольствия в том не будет. Поэтому предел речи — отсутствие слов, предел

деятельности — недеяние. Поверхностные умы соперничают из-за мелочей.

Бай-гун

не понял слов Конфуция и в конце концов погиб в бане.

Чжао

Сян-цзы послал Синьчжи Муцзу против племени ди. Полководец разбил неприятеля,

захватил города Цзо-жэнь и Чжунжэнь и послал гонца с вестью о победе. Сян-цзы

как раз сидел за трапезой и выглядел опеча­ленным.

Два города пали в один день! Тут кто угодно обра­дуется, — сказали его приближенные. —Отчего же вы печалитесь?

Половодье на могучей реке не продержится и трех дней, —

ответил Чжао Сян-цзы. —

Сильный ветер и пролив­ной дождь не продлятся целый день [59]. Солнце находится в зените на одно

мимолетное мгновение. В моем роду еще не бывало столь славных достижений. Если

за один день захвачены сразу два города, то беды не миновать!

Когда

Конфуций услышал эти слова, он сказал:

Может ли род Чжао не прославить себя?

Печаль предвещает благоденствие.

Радость предвещает

погибель.

Победить нетрудно,

трудно удержать победу.

Благодаря печали

способный государь удерживает плоды своей победы, так что его счастье переходит

на потомков. Царства Ци и Чу, У и Юэ одерживали в прошлом блестящие победы,

но не знали, как удержать их, и в конце концов пришли к бесславному концу. Только

правитель, постигший Путь, знает, как удержать победу. Конфуций мог голыми руками

поднять засов на воротах столицы, но он никогда не кичился своей силой. Мо-цзы

придумал обо­ронительный план, который не смог разгадать Гуншу Бань, но он не

хотел прославиться своими полководческими спо­собностями. Тот, кто умеет удержать

свою победу, считает свою силу слабостью.

царстве Сун жила семья, где три поколения подряд совершали добрые дела. Внезапно

в этом доме черная ко­рова без всякой причины отелилась белым теленком. Спро­сили

об этом Конфуция, и тот ответил:

— Это счастливое

предзнаменование. Принесите телен­ка в жертву высшему предку.

Минул

год, и отец семейства неожиданно ослеп. А та корова снова отелилась белым теленком.

Отец вновь велел сыну спросить об этом Конфуция.

К чему спрашивать? — возразил сын. — Прошлый год мы уже спрашивали об этом,

а теперь вы ослепли.

Слова мудрецов поначалу как будто не находят под­тверждений, а впоследствии

оправдываются. Дело еще не закончилось, поэтому спроси его еще раз.

Сын пошел к

Конфуцию, и тот сказал опять, что рожде­ние белого теленка — счастливое предзнаменование

и теленка нужно принести в жертву высшему предку. Сын доложил об этом отцу.

Делай, как советует Конфуций, — сказал отец.

Прошел

еще год, и на сей раз уже сын без всякой на то причины ослеп. А в скором времени

войско Чу напа­ло на Сун и осадило столицу. Жителям приходилось обмениваться

детьми и есть их, а очаги топить ко­стями.

Все

мужчины, способные носить оружие, сражались на стенах, и более половины из них

погибло. А отца и сына из-за того, что они были слепы, на войну не взяли. Когда

же осада кончилась, зрение к ним вернулось.

В Сун

жил бродячий фокусник, который хотел дать представление самому царю. Вот царь

Юань призвал его к себе и велел ему показать свое искусство. Фокусник встал

на ходули, которые были вдвое длиннее его ног, и быстро бегал на них, подбрасывая

в воздух семь мечей. Царь Юань был очень доволен

и щедро одарил фокусника золотом и шелком.

Услышал

об этом другой бродячий актер, который тоже умел выделывать разные трюки, и

пришел к царю, желая дать ему представление. Но царь Юань разгневанно сказал:

Недавно ко мне уже приходил человек, показывав­ший разные фокусы. В его искусстве

не было ничего не­обычного, но я был в хорошем настроении и богато награ­дил

его. А теперь этот актер пришел ко мне потому, что про­слышал о награде и тоже

захотел получить ее!

Тут царь приказал

бросить актера в темницу и держал его там целый месяц.

Циньский

царь Му-гун сказал Болэ:

— Вы уже в

преклонных годах. Есть ли у вас в семье кто-нибудь, кого я мог бы послать на

розыски коня?

Хорошего коня можно опознать по его стати и взгля­ду, костям и мускулам, — ответил

Болэ. — Но лучший конь Поднебесного мира как бы невиден, как бы неуловим, как

бы не существует, как бы пропал. Такой конь не поднимает пыли и не оставляет