Ле - Цзы

Небесная Доля

и устроил большой пир: играла музыка, стучали кости.

под башней прохаживались местные удальцы. Тут на башне послышался смех: какой-то

игрок сделал удач­ный ход, поставив на красный нефрит и выиграв две рыбы [60]. В этот момент пролетавший над башней

коршун выронил из клюва дохлую крысу, и она свалилась прямо на голову одного

из удальцов. Тут удальцы сказали друг другу:

“Юй

давно уже живет в свое удовольствие и презирает других. Мы ничем его не обидели,

а он бросил в нас дохлую крысу. Если мы не отомстим за это оскорбление, то нас

назовут трусами и тогда нам не будет

жизни! Давайте объ­единим наши силы, соберем всех наших людей, пойдем к Юю и

перебьем всю его семью!”

Все

согласились. В назначенный день ночью все они пришли с оружием к дому Юя и перебили

все его семей­ство.

На Востоке

жил человек по имени Юань Синму. Однаж­ды он отправился в путешествие, лишился

пищи и умирал от голода на обочине. Заметил его разбойник из Хуфу по имени Цю

и дал ему еды и питья. Юань Синму глотнул три раза и открыл глаза.

Кто ты такой? — спросил он.

Я Цю из Хуфу.

Что? Уж не разбойник ли ты? Для чего же ты кор­мишь меня? Я, честный человек,

не должен есть твоей пищи.

Тут

Юань Синму упал ничком на землю, намереваясь выплюнуть проглоченную еду, но

еда застряла у него в горле, он поперхнулся и умер.

Человек

из Хуфу был разбойником, но в пище его не было ничего разбойничьего. Тот, кто

боится есть, думая, что, съев украденное, сам станет вором, смешивает имя и

сущность вещей.

Чжу

Лишу состоял на службе у цзюйского царя Ао.

Считая, что царь не ценит его, он оставил

службу, посе­лился у моря, кормился водяными каштанами и семенами лотоса летом,

а зимой — желудями. Но когда царь Ао попал

в беду, Чжу Лишу решил умереть за него и стал прощаться с друзьями.

Но ведь ты считал, что царь тебя не ценит, и потому ушел от него, — сказали ему друзья. — Если ты пойдешь и умрешь за него, то, выходит, тебе безразлично,

ценил он тебя или нет.

Вовсе нет, — ответил Чжу Лишу. — Я ушел, ибо считал, что царь меня

не ценил. И если сейчас я умру за него, то это будет означать, что он и вправду

меня не ценил. Я умру за него, чтобы посрамить всех будущих правителей, которые

не будут ценить своих подданных. А прямой Путь таков: умереть за правителя,

который ценит тебя, и отказаться умереть за правителя, который тебя не ценит.

Можно

сказать, что Чжу Лишу был обижен настолько, что самого себя не ценил [61].

Чжу сказал:

— Если

от вас исходит польза, то плоды ее вернутся к вам. Если от вас исходит недовольство,

то вред от него вер­нется к вам. То, что исходит изнутри и находит облик сна­ружи,

есть просто чувство. Поэтому мудрый должен быть осмотрителен по отношению к

тому, что из него исходит.

У соседа Ян

Чжу пропал баран. Он не только послал на розыски всех своих домочадцев и слуг,

но еще попросил в подмогу людей у Ян Чжу.

Зачем тебе нужно так много людей для поисков од­ного барана? — спросил его Ян

Чжу.

— На

дороге много развилок, —

ответил сосед.

Когда

люди вернулись, Ян Чжу спросил их:

Ну как, нашли барана?

Нет, не нашли.

Почему же?

После каждой развилки на дороге еще одна раз­вилка. Мы не знали, по какой дороге

ушел баран, поэтому вернулись.

Чжу очень огорчился такому ответу, надолго замол­чал и за целый день даже ни

разу не улыбнулся. Ученики очень удивились этому и спросили его, что было тому

причиной:

Баран — скотина дешевая, да и не ваш он был. Отче­го же вы перестали говорить

и улыбаться?

Чжу ничего не ответил, и ученики так ничего и не поняли.

Ученик

по имени Мэн Суньян вышел и рассказал об этом Синь Ду-цзы. На другой день Синь

Ду-цзы вместе с Мэн Суньяном пришел к Ян Чжу и спросил его:

Однажды трое братьев странствовали в Ци и Лу, учились у одного и того же учителя

и вернулись домой, познав досконально учение о человечности и долге. Отец спросил

их: “Что вы можете рассказать мне о человечности и долге?” Старший брат ответил:

“Человечность и долг велят мне беречь себя, а потом уже заботиться о славе”

[62]. Средний брат сказал: “Человечность

и долг велят мне искать славу, даже пренебрегая своей жизнью”. Младший брат

сказал: “Человечность и долг велят мне заботиться и о своей жизни, и о славе”.