Н.М.Карамзин

История Государства Российского том 3

мир.

'За тебя Ростовцы и Бояре, - говорил он Мстиславу: - за меня Бог и

Владимирцы. Будь Князем первых; а Суздальцы да повинуются из нас, кому

хотят'.

Но Вельможи Ростовские, надменные гордостию, сказали Мстиславу: 'Мирися

один, если тебе угодно, мы оружием управимся с чернию Владимирскою'.

Присоединив к себе в Юрьеве дружину Переяславскую, Всеволод объявил воинам

о непримиримой злобе их врага общего. Все единодушно ответствовали:

'Государь! Ты желал добра Мстиславу, а Мстислав ищет головы твоей и, не

дав еще исполниться девяти дням по кончине Михаиловой, жаждет

кровопролития. Иди же на него с Богом! Если будем побеждены, то пусть

возьмут Ростовцы жен и детей наших!' Всеволод, оставив за собою реку Кзу,

среди Юрьевского поля [27 июня 1176 г.] ударил на неприятеля, рассеял его

и с торжеством возвратился в столицу. Дружина Княжеская и Владимирцы вели

связанных Вельмож Ростовских, виновников междоусобия; за ними гнали

множество коней и скота, взятого в селах Боярских. Суздаль, Ростов

покорились Всеволоду.

Мстислав напрасно желал быть вторично Князем Новогородским. 'Нет! -

сказали ему жители: - Ты ударил пятою Новгород: иди же от нас вместе с

сыном!' Они искали дружбы победителя и требовали себе Князя от Всеволода,

который отправил к ним племянника своего, Ярослава. Мстислав, уехав к

зятю, Глебу Рязанскому, склонил его к несчастной войне, бедственной для

них обоих. Сия война началась в конце лета пожарами: Глеб обратил в пепел

Москву и все окрестные слободы. Зимою пришли союзники ко Всеволоду:

племянник его, Владимир Глебович, Князь южного Нереяславля, и сыновья

Святослава Черниговского. Новогородцы обещали ему также дружину

вспомогательную, называя его своим отцем и властителем; однако ж не

сдержали слова. Будучи в Коломне, Великий Князь сведал, что Глеб

Рязанский, наняв Половцев, с другой стороны вступил в область Суздальскую,

взял Боголюбов, ограбил там церковь, богато украшенную Андреем, жжет

селения Боярские, плавает в крови беззащитных, отдает жен и детей в плен

варварам. Таким образом, междоусобие Князей открыло путь сим иноплеменным

хищникам и в северные земли России... [1177 г.] Всеволод сошелся с

неприятелями; но те и другие стояли праздно целый месяц в ожидании мороза:

река Колокша находилась между ими и не перепускала их; лед ее был слишком

тонок. Раздраженный злодействами Глеба, Великий Князь отказался от мирных

его предложений и, наконец - видя, что река замерзла - отправил на другую

сторону обоз свой с частию войска. Мстислав первый напал на сей отряд и

первый обратился в бегство: Глеб также, смятый полком Всеволода. Дружина

Великого Князя гналась за малодушными и, пленив самого Глеба, сына его

Романа, Мстислава, множество Бояр, истребила Половцев. В числе пленников

находился старый воевода Андрея Боголюбского, Борис Жидиславич, который

держал сторону Мстислава. Все они были предметом народной ненависти, и

граждане Владимирские, посвятив два дня на общую радость, хотели

ознаменовать третий злобною местию: обступили дворец Княжеский и говорили

Всеволоду:

'Государь! Мы рады положить за тебя свои головы; но казни злодеев, или

ослепи, или выдай нам в руки'. Изъявляя человеколюбие, Всеволод желал

спасти несчастных и велел заключить их в темницу, чтобы успокоить народ.

Глеб имел заступников.

Будучи ему зятем, храбрый Мстислав, брат Романа Смоленского, вместе с

горестною своею тещею убеждал Святослава Черниговского, как Всеволодова

союзника, освободить пленников усердным ходатайством. Порфирий,

Черниговский Епископ, ездил для того в Владимир. Глебу предложили свободу,

с условием отказаться навсегда от Княжения и ехать в южную Россию. Он

гордо ответствовал: 'Лучше умру в неволе' - и действительно умер чрез

несколько дней. Когда же Рязанцы, устрашенные бедствием их Князя, в

угодность Всеволоду взяли под стражу Ярополка Ростиславича в Воронеже и

привезли в город Владимир, тогда мятеж возобновился.

Бояре, купцы пришли с оружием на двор Княжеский, разметали темницу и, к

горести Великого Князя, ослепили его племянников, Ростиславичей. Он только

уступил народному остервенению, по словам Летописца Владимирского, не имев

никакого участия в сем злодействе (которое древние Россияне заимствовали

от просвещенных Греков); другие же Летописцы обвиняют в том Всеволода,

может быть несправедливо; но Великий Князь, не наказав злодеев, заслужил

подозрение, бесславное для его памяти. Чтобы оправдать себя Великодушием в