Уильям Гибсон

Нейромантик (Часть 1)

заставляют туннели петь,

гудеть низкочастотным мощным басом. Вибрация доходит до комнаты, в

которой лежит Кейс, и сгоняет пыль с належенных мест в щелях старого

паркета.

Открыв глаза, он увидел нагую Молли, растянувшуюся на

новехоньком розовом мягком пластиковом мате. Сверху, сквозь мутное

от сажи стекло над их головами, в комнату сочился солнечный свет.

Полуметровый квадрат в стекле был заменен платой со множеством

разъемов, толстые серые кабели тихо покачивались в нескольких

сантиметрах от пола. Кейс продолжал неподвижно лежать на своей

половине мата, рассматривая грудь Молли, наблюдая за тем, как она

дышит, мысленно сопоставляя очертания ее бедер с функциональной

элегантностью обводов фюзеляжей военных самолетов. Ее тело было

ладным, хорошо скроенным, с мускулатурой танцовщицы.

Комната была большая. Кейс сел. В помещении не было почти

ничего, за исключением просторного розового мата в углу. Рядом с

матом стояли две их совершенно одинаковые нейлоновые сумки. Высокие

стены без окон. Единственная дверь, металлическая, выкрашенная в

белый цвет. Стены покрыты бесчисленными слоями шелушащейся бежевой

краски. Типичное рабочее помещение. Кейсу были хорошо знакомы такие

комнаты и такой тип домов; их обитатели живут жизнью, в которой

искусство еще нельзя назвать преступным, а преступление еще не есть

искусство.

Он _дома_.

Кейс перенес ноги через край мата и опустил их на пол,

составленный из маленьких деревянных блоков, местами выбитых из

своих гнезд, местами вовсе отсутствующих. Он вспомнил Амстердам,

другую комнату в районе Центра, в Старом городе, в здании, которому

было по меньшей мере лет сто. Молли, возвращающуюся с апельсиновым

соком и яйцами по набережной канала. Армитаж удалился по своим

загадочным делам, а Кейс и Молли отправились в бар на площади Дам,

который она приметила во время своих прежних посещений Дамрака. А

вот Париж представлялся Кейсу расплывчатым сном. Магазины и покупки.

Она водила его по магазинам.

Поднявшись с мата, он натянул новенькие черные джинсы, лежавшие

в изножье, и опустился на колени перед сумками. Первая, которую он

открыл, явно принадлежала Молли: аккуратно уложенная одежда и

маленькие, очевидно, страшно дорогие механические и электронные

приспособления. Вторая сумка была набита его вещами, но где и когда

они были куплены - он припомнить не мог: книги, кассеты, симстим-

дека, одежда с итальянскими и французскими ярлыками. Под зеленой

майкой он обнаружил плоский пакетик, свернутый словно японское

оригами.

Кейс вытащил пакет из сумки - бумага разорвалась, изнутри

выпала блестящая металлическая девятилучевая звезда и воткнулась в

дощечку паркета.

- Сувенир, - сказала Молли. - Я заметила, что ты частенько их

рассматривал.

Кейс повернулся и увидел, что она уже сидит скрестив ноги на

постели, сонно почесывая живот красными ногтями.

- Потом сюда придет человек и установит сигнализацию, - сказал

Армитаж. Он стоял в дверях со старомодными магнитными ключами в

руке. Молли готовила кофе на маленькой немецкой плитке, которую

извлекла из своей сумки.

- Я могла бы заняться этим сама, - сказала она. - У меня

достаточно всяких полезных штучек. Инфрасканер, визгуны...

- Нет, - отрезал Армитаж, закрывая за собой дверь. - Мне нужна

_полная_ безопасность.

- Как знаете.

На Молли была темная сетчатая майка, заправленная в широкие

мешковатые хлопчатобумажные брюки.

- Вы всегда такой строгий, мистер Армитаж? - спросил со своего

места Кейс.

Он сидел на мате, прислонившись спиной к стене.

Армитаж ростом был не выше Кейса, но из-за широченных плеч и

военной выправки казалось, что он занимает весь дверной проем. Он

был облачен в унылый итальянский костюм, в правой руке держал

дипломат из черной телячьей кожи. Золотая серьга в ухе, знак

принадлежности к спецназу, исчезла. По-мужски привлекательные, но

неуловимые черты лица Армитажа представляли собой заурядную смесь

рекламы косметических бутиков, консервативный коктейль из лиц

ведущих звезд средств массовой информации прошедших десятилетий.

Бесцветный блеск его глаз усиливал впечатление маски. Кейс пожалел о

своем вопросе.

- Многие спецназовцы становятся копами, вот что я имею в виду.