Уильям Гибсон

Нейромантик (Часть 1)

- Господи, - прошептала она и остановилась, не зная, куда

деваться.

Раздражающе однообразный звук, монотонно бьющийся о стены

вестибюля, складывался из пронзительного, невообразимого воя тысяч

глоток человеческих существ, объятых первобытным, животным страхом.

Пол вестибюля был заляпан кровью, усыпан клочьями одежды, повсюду

виднелись неподвижные тела и непонятно откуда взявшиеся зигзаги

распечаток на желтой бумаге.

- Давай, сестра. Уносим ноги.

Две пары глаз 'новых' блеснули из безумной мешанины отражений,

мелькающих на полиуглероде их трико - костюмы не успевали справиться

с воспроизведением форм и цветов, мельтешащих вокруг.

- Ты ранена? Пошли. Томми тебе поможет. Обопрись на него.

'Новый' забрал у своего товарища, которого он назвал Томми,

сверток - видеокамеру, завернутую в полиуглеродную пленку.

- Чикаго, - прохрипела Молли. - Я выхожу.

И тут же начала падать, но не на мраморный пол, скользкий от

крови и рвоты, а в теплый, беспросветный, наполненный кровью

колодец, в темноту и тишину.

На лидере 'Новых пантер', отрекомендовавшемся как Люпус Тот

Самый Парень, был полиуглеродный костюм-хамелеон, способный по

мысленному приказу хозяина воспроизводить любую гамму оттенков,

выражая перемены его настроения. Примостившись на краю рабочего

стола Кейса и напоминая своим видом выполненную в современном стиле

горгулью, старинное украшение водосточной трубы, Люпус из-под

полуприкрытых век спокойно рассматривал Кейса и Армитажа. При этом

он улыбался. Его волосы были выкрашены в розовый цвет. За левым ухом

Люпуса щетинился разноцветный перелесок софтовых микромодулей; уши у

него были заостренные и покрытые короткой, розовой же щетиной.

Зрачки Люпуса были модифицированы таким образом, чтобы ловить свет и

гореть подобно кошачьим. Кейс с интересом следил за переливами и

изменениями цвета и текстуры, скользящими по трико Люпуса.

- Вы не смогли удержать операцию под контролем, - сказал

Армитаж.

Он высился посреди чердака подобно статуе, запахнувшись в

просторное дорогое пальто полувоенного покроя.

- Хаос, мистер Никто, - ответил Люпус Тот Самый Парень, - это

наш образ мысли и стиль жизни. Это наша основная сила. Ваша женщина

знала это. Мы работали с ней. А не с вами, мистер Никто.

По костюму Люпуса пронесся вихрь угловатых узоров оттенков беж

и бледного авокадо.

- Ей потребовалась медицинская помощь. Сейчас ею занимаются. Мы

присмотрим за ней. Все в порядке.

Люпус снова улыбнулся.

- Заплатите ему, - сказал Кейс.

Армитаж сделал попытку испепелить Кейса взглядом.

- Мы не получили товар.

- Он у вашей женщины, - ответил Тот Самый.

- Заплатите ему.

Армитаж деревянно шагнул к столу и вытащил из кармана пальто

три толстых пачки новых иен.

- Будешь пересчитывать? - спросил он Люпуса.

- Нет, - ответил 'новый'. - Платите _вы_. Вы - мистер Никто. И

платите вы за то, чтобы остаться им. А не стать мистером Кто-то.

- Надеюсь, это не угроза? - спросил его Армитаж.

- Всего лишь деловые отношения, - ответил Тот Самый Парень,

убирая деньги в единственный нагрудный карман своего костюма.

Зазвонил телефон. Кейс снял трубку.

- Молли, - сказал он Армитажу, протягивая ему трубку.

Кейс вышел на улицу, когда верхушки городских зданий уже

проступили в предрассветном сером свечении. Ему было холодно, он

чувствовал себя неуютно и как-то не на месте. Уснуть в эту ночь так

и не удалось. Чердак надоел уже до смерти. Люпус ушел, за ним ушел

Армитаж. Молли находилась неизвестно где под присмотром врачей.

Тротуар под ногами Кейса задрожал - прошел поезд подземки. Где-то в

отдалении заливалась сирена.

Кейс шел по улицам, сворачивая наугад, подняв воротник и

ссутулив плечи, обтянутые новой кожаной курткой. Бросил в лужу

первый на сегодня окурок 'Ехэюань' и закурил новую сигарету из

бесконечной череды следующих. Он старался представить себе, как

сейчас, пока он просто идет по улице, оболочки капсул Армитажа с

токсином рассасываются в его крови, микроскопические мембраны

изнашиваются и истончаются. Это казалось нереальным. Так же, как и

агония и страх в вестибюле 'Чувств/Сети', которые он видел глазами

Молли. Он поймал себя на том, что пытается вспомнить лица тех троих,

которых убил в Тибе. У мужчин лиц словно бы не было, у женщины было