Уильям Гибсон

Нейромантик (Часть 1)

плещется о борта ресторана.

- Сегодня вечером, - сказал Ривейра, и его удлиненные глаза

просияли, - я хотел бы предложить вашему вниманию замечательный

номер. Это одна из моих последних работ.

На его поднятой и повернутой вверх ладони оформились холодно

блестящие рубины. Ривейра уронил их. На пол упали кровавые капли, из

места их падения выпорхнул сизый голубь и исчез в тени за сценой.

Кто-то восхищенно ахнул. Из разных концов зала полетели

аплодисменты.

- Эту свою работу я назвал 'Кукла'.

Ривейра опустил руки.

- Я хотел бы посвятить ее премьеру, здесь, сегодня вечером,

леди Три-Джейн Мари-Франс Тиссье-Ашпул.

Слабый шелест вежливых аплодисментов. Когда аплодисменты

стихли, глаза Ривейры, как показалось Кейсу, нашли в зале их столик.

- А также еще одной присутствующей здесь леди.

Свет в ресторане постепенно, за несколько секунд, погас

окончательно - осталось только мерцание свечей. Голографическая аура

Ривейры тоже потухла, вместе со светом, но Кейс по-прежнему видел

его, стоящего на сцене со склоненной долу головой.

На сцене стали множиться световые линии, горизонтальные и

вертикальные, образуя открытый с одной стороны куб. Лампы освещения

ресторана снова слабо затеплились. Конструкция в виде рамы на сцене

казалась состоящей из замерзших лунных лучей. Создавалось

впечатление, что Ривейра, который стоял с опущенной головой, с

закрытыми глазами, прижав руки к бокам, дрожит от непомерного

напряжения. Внезапно внутреннее пространство туманного куба

заполнилось, превратилось в комнату, в комнату без четвертой стены,

что позволяло аудитории видеть, что в ней происходит.

Ривейра немного расслабился. Он поднял голову, но глаз не

открывал.

- Я когда-то жил в этой вот комнате, - сказал он, - и не помню

случая, чтобы в то время я ночевал в каком-либо другом месте.

Стены комнаты были оклеены пожелтевшими от времени светлыми

обоями. Мебель состояла из двух предметов: одним был простой

деревянный стул, другим - железная кровать, выкрашенная белой

эмалью. Краска на трубках кровати лупилась и местами осыпалась,

обнажив черное железо. На кровати лежал голый ветхий матрас в

коричневую полоску. Над кроватью на перекрученном черном проводе

висела электрическая лампочка без абажура. Кейс разглядел толстый

слой пыли на верхней части лампочки. Ривейра открыл глаза.

- В этой комнате я всегда был один.

Он присел на стул, лицом к кровати. Камни в гвоздике в петлице

его смокинга горели пронзительным голубым огнем.

- Я не помню, когда начал мечтать о ней впервые, - продолжил

он, - но точно помню, что вначале это была всего лишь тень, мираж.

На кровати что-то появилось. Кейс закрыл и открыл глаза.

Видение исчезло.

- Я не мог обнять ее, и потому ласкал мысленно. Но я хотел

держать ее в своих объятиях, стискивать ее в своих объятиях, и более

того...

Ровный, отлично поставленный голос Ривейры резонировал в тишине

под сводами ресторана, достигая его самых дальних укромных уголков.

Где-то звякнул лед в бокале. Кто-то хихикнул. Кто-то шепотом спросил

о чем-то по-японски.

- И тогда я решил, что если смогу визуализировать хотя бы

маленькую часть ее тела, если я буду иметь возможность видеть эту

часть во всех подробностях...

На матрасе, ладонью вверх, теперь лежала женская рука с

бледными белыми пальцами.

Ривейра наклонился вперед и начал нежно гладить руку. Пальцы

руки шевельнулись. Ривейра поднял руку с матраса, поднес ее к своему

рту и начал лизать кончики пальцев. Ногти на руке были покрыты ярко-

красным лаком.

Рука, Кейсу это было отлично видно, не была отрезана или

оторвана от тела; там, где она заканчивалась, кожа плавно

скруглялась, целая и невредимая. Ему вспомнились татуированные куски

искусственно выращенной плоти в витрине нинсейского хирургического

бутика. Ривейра держал руку у губ и водил языком по ладони. Пальцы

руки нежно ласкали его лицо. На матрасе появилась вторая рука.

Ривейра потянулся к ней, и пальцы первой руки сомкнулись на его

запястье - браслет из костей и плоти.

Действие развивалось по законам своей внутренней

сюрреалистической логики. Следом за руками появились ноги. Очень

красивые. В голове у Кейса пульсировала боль. В горле пересохло. Он

допил остатки вина.