Уильям Гибсон

Нейромантик (Часть 1)

Ривейра уже был в постели, полностью обнаженный. Его одежда,

естественно, тоже была частью проекции, и Кейс не заметил, в какой

момент она исчезла. Черный цветок лежал в ногах кровати, сияя

изнутри голубым пламенем. Начал появляться белый, безголовый,

идеально совершенный, сверкающий каплями пота торс, и Ривейра

ласками оформил в бытие все тело.

Это было тело Молли. Кейс уставился на сцену, разинув рот. Но

это была неправильная Молли; это была Молли такая, какой представлял

ее себе Ривейра. Груди были другими, соски больше, чем на самом

деле, и слишком темные. Ривейра и безглавый торс сплелись на

постели, мелькали покрытые красным лаком скрюченные пальцы. Матрас

теперь был прикрыт накрахмаленной хрусткой желтоватой простыней с

вышивкой и кружевами. Вокруг Ривейры и извивающихся, суетливых,

щиплющих и поглаживающих его тело рук мельтешили пылинки.

Кейс осторожно повернулся и посмотрел на Молли. Ее лицо было

бесстрастным; выгнутое отражение происходящего действа набухало и

растягивалось в ее очках. Армитаж подался вперед, его пальцы сжимали

ножку бокала, бледные глаза были прикованы к сияющей комнате на

сцене.

Внезапно руки и ноги женщины напряглись, и Ривейра содрогнулся.

Появилась голова, и образ мечты Питера был завершен. Лицо Молли -

гладкие серебряные вставки закрывали глазные впадины. Ривейра и

псевдо-Молли принялись совокупляться с обновленной энергией. Наконец

рука с красным маникюром медленно поднялась над спиной партнера и

исторгла из себя пять лезвий. С томной, сонной неторопливостью эта

рука раскроила своими лезвиями голую спину Ривейры. Кейс мельком

заметил обнажившийся позвоночник, но в следующее мгновение он уже

был на ногах и бежал к двери.

Его стошнило через палисандровые перила прямо в тихую гладь

озера. Нечто, до сих пор словно бы облеплявшее его голову подобно

вате, наконец исчезло. Стоя на коленях и прижимаясь щекой к

прохладному дереву, он смотрел поверх глади озера на сверкающее

зарево над рю Жюль Верн.

Кейсу доводилось видеть медиумов и раньше; когда он был

подростком, в Мурашовнике их представления назывались 'Сны наяву'.

Кейс вспомнил, как одно из таких представлений шло на улице

Ист-Сайда и вел его, работая под аккомпанемент ритмичной музыки,

пуэрториканец - его девушка из сна наяву дергала телом и

поворачивалась в кругу хлопающих в такт в ладоши зрителей. Но для

всего этого требовался вагончик с оборудованием и неуклюжий шлем с

тродами.

То, что воображал Ривейра, зрители воспринимали

непосредственно, без какого-либо вспомогательного оборудования. Кейс

помотал раскалывающейся от боли головой и сплюнул в озеро.

Он догадывался о финале, о конце спектакля. Ясно прослеживалась

извращенная логика происходящего, вывернутая симметрия: Ривейра

вызывает к жизни девушку своей мечты, а она разделывает его тело на

части. Теми самыми руками. Воображаемая кровь заливает старые

простыни с вышивкой и кружевами.

Из ресторана послышались оживленные выкрики, аплодисменты. Кейс

поднялся на ноги и поправил на себе одежду. Затем повернулся и вошел

обратно в '_Vingtieme Siecle_'.

Стул Молли был пуст. На сцене уже никого не было. За их

столиком в одиночестве восседал Армитаж. Он все еще глядел на сцену,

зажав между пальцами ножку бокала.

- Где она? - спросил Кейс.

- Ушла, - сказал Армитаж.

- Пошла за ним?

- Нет.

Раздалось звонкое _дзынь_. Армитаж посмотрел вниз, на бокал,

который держал в руках. Его левая рука подняла над столом стеклянную

полусферу с остатками вина. Отломленная ножка бокала осталась

торчать остроконечной льдинкой на скатерти. Кейс осторожно взял

обезножевший верх бокала из руки Армитажа и установил его на стакане

с водой.

- Скажите мне, Армитаж, куда она пошла?

В ресторане вспыхнул свет. Кейс заглянул в бледные глаза. В них

ничего не было. Совершенно ничего.

- Она ушла, чтобы заняться подготовкой. Ты с ней больше не

увидишься. Но во время операции вы будете работать вместе.

- Зачем Ривейра поступил с ней так?

Армитаж поднялся из-за стола, поправляя лацканы пиджака.

- Тебе нужно выспаться, Кейс.

- Операция когда, завтра?

Армитаж улыбнулся своей ничего не значащей улыбкой и пошел

прочь, в сторону выхода.