Джек Керуак

Бродяги Драхмы

мне пришлось, следом за

другими, пройти по узкому выступу над обрывом, и я действительно испугался:

падать пришлось бы футов со ста, запросто шею сломать, до следующего

небольшого уступа, а там минутная подготовочка - и прощальный полет с

крепким последним шмяком с тысячефутовой высоты. Ветер хлестал нас. И однако

же весь этот день, даже больше, чем вчерашний, был полон какими-то

предчувствиями воспоминаний, как будто я уже бывал здесь, карабкался по этим

скалам, с другими более древними, простыми, серьезными целями. Наконец мы

достигли подножия горы Маттерхорн, с красивейшим озерцом, недоступным взору

большинства жителей этого мира, за исключением горстки альпинистов,

маленькое озеро на высоте этих самых одиннадцати тысяч футов, увенчанных

снегом и чудесными цветами альпийского луга, на который я тотчас же рухнул,

скинув обувь. Джефи был уже полчаса как там, опять одетый - все же

похолодало. Подтянулся улыбающийся Морли. Мы посидели, глядя на крутой,

покрытый оползнями склон Маттерхорна, путь на вершину, нависший над нами,

как неизбежность.

- Вроде не страшно, одолеем! - бодро сказал я.

- Нет, Рэй, на самом деле здесь намного больше, чем кажется. Ты

понимаешь, что это еще тысяча футов?

- Так много?

- Если мы сейчас же не рванем бегом, вдвое быстрее, то до вечера нам до

стоянки не добраться, а до машины у озера доберемся не раньше утра, ну, в

крайнем случае, ночью.

Я присвистнул.

- Я устал, - заявил Морли. - Я, пожалуй, не полезу.

- Вот и правильно, - сказал я. - Для меня цель путешествия не в том,

чтобы доказать, что я могу залезть на вершину, главное - побывать в этих

диких краях.

- Ну, я пошел, - сказал Джефи.

- Ну, раз ты пошел, то и я с тобой.

- Морли, ты?

- Я, пожалуй, не потяну. Подожду здесь. - А ветер крепчал, настолько,

что через несколько сот футов нас начнет сдувать с пути.

Джефи достал пакетик орехов с изюмом:

- Вот наше горючее, братишка. Ну как, Рэй, готов бегом, вдвое быстрее?

- Готов. Иначе как я ребятам в 'Плейсе' в глаза смотреть буду?

- Все, время не ждет. - И Джефи сразу развил большую скорость, кое-где

огибая оползни бегом. Оползень - длинная полоса мелких камешков и песка,

взбираться по нему очень трудно, он постоянно осыпается из-под ног.

С каждым шагом мы точно поднимались все выше на чудовищном лифте;

обернувшись, я задохнулся: под синим небом с планетарными облаками на три

стороны распростерся весь штат Калифорния, со всеми своими долинами и даже

плато, а может, кто ее знает, и Сьерра-Невадой. Страшно было смотреть вниз

на Морли, дремлющее пятнышко, ожидающее нас у крошечного озера. 'Что ж я,

дурак, не остался с ним?' Я начал бояться, что окажусь слишком высоко. Начал

бояться, что меня сдует ветром. Все мои страшные сны о падениях с гор и

небоскребов с необычайной ясностью проносились в голове. Каждые двадцать

шагов выматывали нас полностью.

- Это из-за высоты, Рэй, - объяснял Джефи, сидя рядом со мной и тяжело

дыша. - Поешь изюма с орешками, сразу воспрянешь. - Подзаправившись нашим

горючим, мы вскакивали и без слов устремлялись вперед, еще на

двадцать-тридцать шагов. И снова падали, задыхаясь, вспотевшие на холодном

ветру, на самой верхушке мира, шмыгая носом, как мальчишки, допоздна

заигравшиеся в субботу на зимнем дворе. Ветер завывал, как в кино о

Тибетском призраке.

Подъем стал слишком крут для меня; я боялся оглянуться; уже не

различить было точечку-Морли у лужицы-озера.

- Поспеши, - кричал Джефи, обогнавший меня на добрую сотню футов. -

Времени очень мало. - Я взглянул на вершину. Совсем близко, через пять минут

я буду там. - Еще полчасика! - крикнул Джефи. Я не поверил. Через пять минут

яростного карабканья я упал; вершина не приблизилась. И, что мне не

нравилось, облака со всего света неслись, рассекаемые ею, как туман.

- Все равно ничего оттуда не увидишь, - пробормотал я. - Как же это я

так влип? - Джефи сильно ушел вперед, арахис с изюмом он оставил мне,

мрачная решимость была в его одержимом беге - любой ценой, сдохнуть, а

добраться до вершины. Он больше не отдыхал. Скоро он опередил меня на целое

футбольное поле, на сотню ярдов, все удаляясь, уменьшаясь. Я обернулся - и

со мной случилось то же, что с Лотовой женой. - Слишком высоко! - крикнул я,