Горбовский А.

Тайная власть и незримая сила

летопись, неведомо откуда появившись, волхвы подня- лись по Шексне и пришли на Белоозеро. Воевода князя Святослава Ярославича велел схватить их, и все они бы- ли казнены.

В том же году некий волхв появился в Киеве, смущая

народ. В одну из ночей он пропал. И хотя в летописи не говорится, что постигло его, по участи других волхвов можно догадаться и о его судьбе.

Особую роль в таких расправах играл огонь. Древней- ший языческий культ огня воскрешался при этом как средство очистительной казни. Огонь и только огонь мог защитить тех, кто решились противостоять колдуну, от последующей, может, посмертной его мести. В 1227 году новогородцы сожгли колдуна на базарной площади, в 1411 году псковичи возвели на костер жонок, повин- ных, как полагали они, в моровой язве, а еще раньше суз- дальцы избивали (убивали) старую чадь (старух), видя в них виновниц неурожая.

Только малая часть таких судов и расправ оказалась известна нам. Обыденность подобных самосудов не дава- ла повода, надо думать, заносить их в летописи или в ка- кие-то тексты, которые дошли до нас.

Когда в 1591 году в Астрахани заболел сторонник Мо- сквы, местный князь Мурат-Гирей, туда по слову царя срочно отправлен был Ас^афий Пушкин - учинить ро- зыск с пыткою - кто подослал ведунов, чтобы болезнью погубить князя. Когда заподозренные под пыткой созна- лись, воеводы велели злых колдунов этих, наславших на князя вред, сжечь на поле.

Обязательно ли правдиво было такое признание, сде- ланное под пыткой? Когда в 1674 году в Тотьме некая Феодосья, после пытки приговоренная к сожжению, была возведена на костер, она кричала с помоста, что никакой порчи ни на кого не насылала, что поклепала на себя, не стерпев мук. Но признание это не изменило ее судьбы.

Из двух утверждений, в застенке и принародном, пред- почтение было отдано тому, которое возвело ее на костер.

В делах о колдовстве любое сомнение, как говорил я, тол- ковалось против обвиняемого.

Этот принцип исходной виновности настолько подчи- нял себе все, что даже если подозреваемый ни в чем не сознавался под пыткой, это понималось как еще более убедительное свидетельство его виновности, чем если бы он сознался. При всей явной нелогичности такого выво- да, в нем был, однако, свой смысл. Тот, кто оказывался способен выдержать все пытки, проявить упорство и не сознаться, должен был, безусловно, обладать какими-то исключительными способностями, недосягаемыми для обычного человека. А если он оказывался так непохож на

остальных, кем еще мог бы он быть, как не чародеем и колдуном?

Вот почему, когда крепостной Василий Каменец-По- дольского помещика Верещатынского, подвергнутый пытке по подозрению в краже волов, не высказал ника- ких наружных признаков страдания, он подписал себе тем самым смертный приговор. То, что при растягива- нии членов и при жжении огнем Василий проявил за- взятое терпение, необычное в человеческом теле понято было, как несомненное свидетельство, что он несомнен- но имел при себе чары. Вопрос о пропавших волах был забыт и отброшен. Перед лицом столь неопровержимого свидетельства этой неожиданно вскрывшейся страшной его вины суд приговорил его к казни.

Когда в ходе суда при колдунах и подозреваемых на- ходили какие-то рукописи или книги, волшебные тетра- ди, их жгли вместе с ними. Само знакомство с такой ли- тературой, интерес к ней уже служили доказательством причастности к волшебству, а значит, к наведению болез- ней и всякого зла. Потому-то указ 1682 года царя Федора Алексеевича об основании в Москве Славяно-греко-ла- тинской академии, запрещая держать в академии вол- шебные, чародейские и богоненавистные книги, предпи- сывал аще же таковые учители где обрящутся, и они со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да со- жгутся.

Ничто, как страх перед вредоносным воздействием разного рода колдунов и чародеев побуждал правительст- во снова и снова подтверждать свою беспощадность к ним. Даже Воинский устав Петра 1 в числе прочих воин- ских преступлений называл чернокнижие и колдовство.

Такой злоумышленник по состоянию дела в жестком за- ключении, в железах, гонянием шпицрутен наказан или весьма сожжен имеет быть.