Бейли Алиса

От Вифлеема до Голгофы

действуют как в плотном теле, так и вне него, и для них не важно в каком из тел находиться. Они живут вечной жизнью, ибо в них есть то, что не может умереть и присуще природе Бога. Уму мыслящего человека представляется неадекватным обретение бессмертия по причине прощения грехов; идея достижения вечной жизни по той причине, что Христос умер две тысячи лет назад, не кажется удовлетворительной человеку, сознающему собственную ответственность и индивидуальность; бессмертие как следствие религиозности или принятия определенных форм веры отвергается тем, кто осведомлён о своих внутренних способностях и о своей природе. Основывать свою веру в бессмертие на традиции или даже на врождённом чувстве живучести выглядит неубедительным. Нам хорошо известна сила и стойкость инстинкта самосохранения и творческого стремления к самоувековечению. По-видимому, эти факторы просто находят свое идеалистическое продолжение, когда человек оказывается лицом к лицу с неизбежным.

Тем не менее, человек обладает врожденным чувством принадлежности к иному миру. Существует чувство божественной неудовлетворенности, которое безусловно должно основываться на некоем естественном наследии, гарантирующем наше происхождение. Это стремление к более широкой и полной жизни - столь же естественная черта человека, как и обычная склонность индивидуума к семейной жизни и социальным контактам. Следовательно, оно в той же мере способно достичь успешного завершения, как и нормальные человеческие склонности, что подтверждается свидетельством веков. В конце концов, личное спасение весьма малосущественно, если оно не достигается в контексте более всеобъемлющего, универсального спасения. Библия обещает, что исполняющий волю Божию пребывает вовек,264 и в этих словах для 277] нас содержится ключ. Существовала тенденция полагать, что когда Бог создал человека, Его Воля к выражению была полностью удовлетворена. Нет ни малейших оснований для такого мнения. Если Бог не способен создать ничего более совершенного, нежели человечество, и если жизнь, изливающаяся через естественный мир, не стремится ни к чему более великому, прекрасному и значительному, чем всё уже сотворенное, тогда Бог не божественен в том смысле, в котором обычно воспринимается это слово. Мы ожидаем от Бога чего-то гораздо большего - величия, превосходящего всё, что нам до сих пор было явлено. Мы верим, что это возможно. Мы полагаемся на божественность и уверены, что она нас не подведет. Однако откровение высшего совершенства, каково бы оно ни было (а мы ни в коем случае не должны ограничивать Бога никакими собственными предвзятыми мнениями), может потребовать раскрытия в человеке способностей и механизмов, которые дадут ему возможность осознать это и стать участником чудес и более широкой сферы контактов. Возможно, нам самим придется измениться, чтобы выражать божественность так, как выражал её Христос, прежде чем Бог сможет проявить красоту Своего сокровенного Царства. Бог нуждается в сотрудничестве человека. Он призывает человека исполнять Его волю. Мы рассматривали это как путь к нашему собственному индивидуальному благу, что, возможно, было неправильной установкой. Мы можем взяться за выполнение внутреннего Плана, оснастив себя средствами достижения совершенства, чтобы Бог мог на подвиг души Своей смотреть с довольством.265 Мы можем стать решающим экспериментом Бога. В нас заключено зерно божественной жизни, однако мы сами должны работать с ним; пришло время, когда человечество как целое должно заняться взращиванием божественной жизни в расовой форме.