Бейли Алиса

От Вифлеема до Голгофы

человека Он принял смерть на Кресте, чтобы показать нам (наглядно и путем реальной демонстрации), что божественность может проявиться и истинно выразить себя только тогда, когда человек умирает как человек, с тем чтобы скрытый Христос мог жить. Низшая плотская природа (как Святой Павел любил называть ее) должна умереть, чтобы во всей своей красоте могла проявиться высшая божественная природа. Низшее я должно умереть, чтобы на земле могло проявиться высшее Я. Христос должен был умереть, чтобы все человечество одновременно выучило урок, заключающийся в том, что божественный аспект может быть спасен жертвой низшей природы. Таким образом, Христос соединил в Себе значение всех прошлых мировых жертв. Эта мистическая истина, которая раньше открывалась только давшему обет и подготовленному посвященному, готовому к четвертому посвящению, была выдана Христом миру людей. Он умер за всех, чтобы все могли жить. Тем не менее, это не доктрина искупления чужой вины, выдвинутая Св. Павлом в качестве толкования Распятия, а доктрина, которой учил Сам Христос - доктрина божественной имманентности (см. от Иоанна, 17) и доктрина Богочеловека.

Христианство унаследовало многие интерпретации этой доктрины; учителя и толкователи учения ранних христиан столь же 195] рабски зависели от древних верований, как мы зависим от толкований, данных христианству в течение прошедших двух тысяч лет. Христос дал нам учение, что мы должны умереть для того, чтобы жить как Боги, и поэтому Он умер. Соединив в Себе традиции прошлого, Он не только преобразил Еврейское Писание, но также преобразил и Писания языческого мира; в этом заложена великая привлекательность раннего христианства. Множество призрачных богов сконцентрировалось в нем в близкую реальность; в его распятии старые истории об их страшных искупительных страданиях и жертвенной смерти стали реальными и обрели прямой смысл.200 Но Его смерть была также завершающим актом жизни, жертвы, служения и логическим результатом Его учения. Первопроходцы, которые открывают людям их следующий шаг и приходят как толкователи Божественного Плана, неизбежно отвергаются и обычно умирают в результате своих мужественных заявлений. Христос не был исключением из этого правила. Теперь продвинутые христианские мыслители рассматривают Распятие нашего Господа как наивысшую жертву, принесенную Им ради принципов Своего учения. Оно увенчало Его исключительно героическую жизнь и явилось настолько возвышенным примером для человечества, что можно сказать так: медитация на эту тему порождает состояние единения с Первоисточником всех добродетелей.201

Почему же мы и сегодня продолжаем так подчеркивать кровавую жертву Христа и идею греха? По-видимому, на то есть две причины:

1. Унаследованная идея кровавой жертвы. Как говорит нам Доктор Рэшдал:

Различные авторы канонических книг фактически были так приучены к дохристианским идеям искупления и искупительной жертвы, что принимали ее без исследования сути проблемы. Но такая неопределенность не вызывала симпатий у отцов раннего Христианства. Во втором веке н.э. Ириней, а после него другие авторы, объясняли доктрину так называемой Теорией Искупления, в которой заявляется, что Дьявол был законным господином 196] человечества из-за падения Адама и что Бог, не имея возможности справедливо принять подданных Сатаны без искупительной платы за них, передал в обмен Своего собственного воплощенного Сына.202

В этой мысли мы видим определенную демонстрацию способа извращения всех идей (интуитивно ощущаемых и непогрешимо верных). Их окрашивают человеческие умы и предвзятые мнения. Идея становится идеалом, служит полезной цели и ведет людей (так идея жертвы всегда приближала людей к Богу), пока она не становится идолом и не превращается, тем самым, в ограничивающую и неверную.

2. Рост осознавания расой греха, вследствие ее возрастающей восприимчивости к божественному и последующего распознавания недостатков и относительного зла низшей человеческой природы.