Нитибюс

Чёрный Дракон

такой суншум, на третий день потеряла лошадь, на которой ехала верхомъ в момент несчастья.

Какой страх возбуждают в индусах подобные ве-щи можно видеть из разсказа миссюнера Петита, жившаго в Тинневильской миссии:Один туземец из Пакунари принес мне, говорит он, безобразно сделанное деревянное изображение, около шести дюймов длиной; в различных местах его были вколочены гвозди, которые должны были причинить поражение болезнью этих частей тела. Эта фигура была найдена зарытой близ дверей дома этого человека, и он прошел тринадцать миль, чтобы показать ее мне, и при этомъ дрожалъ всем телом.

В северной Англии, в Вест-Рейдинге; одна женщина худела все более и более, без всякой видимой причины; ей казалось только, что её тело как будто истыкано булавками. Доктор не мог ей помочь и она обратилась к деревенскому знахарю; тот посоветовал ей поискать в своем саду ка-ких либо спрятанных там вещей, от которых происхо-дит ея болезнь. После долгих поисков, она нашла там овечье сердце, истыканное иголками; это сердце было уда-лено и женщина выздоровела.

Гирн, путешествовавший по Северной Америке, разсказывает следующее. Однажды к нему пришел Матонабби, знахарь индейскаго племени Медной руды, живущаго на реке того же имени. Он признался Гирну, что желает из-вести своего врага, живущаго в нескольких стах миль далее. Для этого он просил путешественника нарисовать фигуру, которая должна была изображать его врага. Гирн согласился отчасти ради шутки, не видя в этомт ничего дурного, отчасти ради желашя сделать удовольствие Мато-набби и нарисовал две фигуры, из которых одна копьем прокалывала другую и этот рисунок передал ему. Вскоре все узнали об этом рисунке, извесие дошло также и до врага Матонабби, изображеннаго на этом рисунке: тот сделался скучен, стал отказываться от пищи и через несколько дней умер.

Подобное же отношение существует и относительно портретовъ, безразлично выполненных или красками, или фото-графированных. Так художник Кэнъ, путешествовавший среди северо-американских индейцев, с целью изображения их типов, часто наталкивался на сопротивлеше позированию съ их стороны. Дочь одного начальника индейскаго племени на Сенъ-Клерском озере не хотела позволить, несмотря на приказание отца, сделать художнику ея портрет.

Когда Кэнъ рисовал молодую девушку на Виннипегском озере, ея мать выражала опасения, что это может со-кратить жизнь ея дочери. Точно также начальник племени Синагома, портрет котораго сделалъ Кэнъ, серьезно спрашивал художника - не может ли это причинить ему смер-ти?

Индеец племени Ассинибоин ни за что не позволял срисовать себя, будучи уверен, что от этого может уме-реть.

Манданы въ С.-Америке требуют непременно, чтобы ху-дожник дал им в обмен и свой портрет, причем когда художник Кетлин нарисовал несколько манданов, они говорили ему, что это грозит им опасностью, т. к. онъ уносит с собой к белым людям, часть их жизни; даже после смерти они не найдут покоя в могиле.

Когда Саркеди хотел сделать фотографии двух индьйцев племени Канелосъ въ Юж. Америке, ему трудно было усадить их, они думали, что их души перейдут в изображение.

Давиду Форбсу стоило много труда снять фотографии с индейцев племени Аймара: они были убеждены, что онъ как обладатель ихъ изображения получит власть над ними.

Художник-этнограф Келлер-Лейцингер испытывал большие затруднения, когда делалъ изображения с натуры индейцев племени Тапуйо в Маноосе на реке Амазонке.

Томсон разсказывает, что ему редко удавалось добить-ся согласия обитателей области Джагю, близ горы Калиманджаро на то, чтобы снять их фотограии. При виде, своих фотографических изображений, они приходили в негодованиe и принимали Томсона за колдуна, желающего завладеть их душами.

Туже боязнь портретов мы находим и у магометян, у которых Магометом возведено даже в догмат не вос-производить портретов.