Моуди Реймонд

Жизнь после жизни

таких случаев,

чем можно было ожидать, происходит в период беременности, что также

остается для меня совершенно непонятным. Единственно, что можно сказать,

что беременность сама по себе есть состояние, сопряженное с повышенным

риском для здоровья и многочисленными осложнениями. Если учесть, что

только женщины переживают беременность, и что они более охотно

рассказывают о пережитом опыте, то это в какой-то степени объясняет то,

что упомянутые нами события чаще имеют место во время беременности.

Как вы можете быть уверены в том, что все эти люди вас не

обманывают?

Для тех, кто не наблюдал, подобно мне, предсмертные состояния и

ничего об этом не слышал, очень легко предположить, что все эти рассказы

не больше, чем ложь. Однако, я нахожусь в совершенно ином положении. Мне

приходилось беседовать с умудренными опытом, зрелыми, эмоционально

- 52 -

устойчивыми людьми, как женщинами, так и мужчинами, которые были

необычайно взволнованы и даже плакали, рассказывая о том, что с ними

произошло за месяц до этого. В их голосе я слышал теплоту, искренность и

такие чувства, о которых трудно рассказывать. Таким образом, для меня в

такой ситуации, которую нельзя, к сожалению, адекватно передать другим,

предположить, что все это лишь искусная ложь, едва ли возможно. В

дополнение к моей личной уверенности имеются и другие весьма серьезные

основания не соглашаться с гипотезой, согласно которой все эти рассказы

сфабрикованы. Наиболее серьезным подтверждением правдивости является

поразительное сходство столь большого числа свидетельств. Как могло

случиться, что так много людей, с которыми мне пришлось встречаться

лгали мне об одном и том же на протяжении восьми лет? Теоретически

возможность сговора остается и здесь. Конечно, можно думать, что

приятная пожилая дама из Северной Каролины, студент-медик из Нью-Джери,

ветеренар из Джоржии и множество других лиц на протяжении нескольких лет

поддерживали тайную связь между собой с тем, чтобы мистифицировать меня.

Однако, я не думаю, чтобы это было сколько-нибудь вероятно.

Даже если допустить, что собранные вами свидетельства не

абсолютная ложь, все же нельзя исключить, что вы ввендены в заблуждение

более тонким образом, разве нельзя допустить, что в течение ряда лет

ваши корреспонденты тщательно разработали свои рассказы?

Этот вопрос напоминает о хорошо известном психологическом феномене,

когда какое-либо лицо начинает с совсем простого рассказа о каком-либо

переживании или событии, но со временем этот рассказ развивается в целую

историю. С каждым новым пересказом добавляются все новые подробности, в

которые рассказчик начинает верить сам. В конце концов окончательный

вариант уже становится весьма мало похож на исходное событие. Однако, я

не верю, чтобы в изученных мною случаях присутствовало что-либо такое.

Во-первых, рассказы лиц, которых я интервьюировал вскоре после того, как

это с ними произошло, в некоторых случаях, еще во время пребывания в

больнице, были совершенно схожи с теми, которые мне рассказывали люди,

пережившие подобное десятки лет назад. Далее, в некоторых случаях лица,

которых я интервьюировал, записали свои впечатления непосредственно

после происшедшего, и во время нашей беседы они просто читали свои

воспоминания. Эти описания также совпадали по типу событий с теми

впечатлениями, которые рассказывались другими людьми, об их предсмертном

опыте, имевшем место много лет назад. Кроме того, фактически, очень

часто я был первым или вторым человеком, которому рассказывалось о

происшедшем, и то с большой неохотой, даже несмотря на то, что с момента

события минуло немало времени. Разного рода приукрашивания были либо

невелики, либо отсутствовали совсем, так как даже те случаи, которые

рассказывались их авторами довольно часто, не составляют отдельной

группы. Наконец, вполне возможно, что во многих случаях имело место,

напротив, уменьшение подробностей пережитого, то, что психологи называют

супрессией, представляющей собой сознательный процесс контролирования

нежелательных воспоминаний, ощущений и мыслей или вытеснения их из

сознания. Во многих случаях, в ходе интервью, опрашиваемый делал

замечания, которые отчетливо свидетельствовали о наличии такого рода