Доннер Флоринда

Жизнь в сновидении

знак говорить. А может быть, мне показалось, что она дала мне такую команду. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, - как обычно, все, что придет в голову, даже не связанное с темой разговора. Но я не смогла произнести ни слова. Я старалась что-то сказать, но получались звуки, напоминающие полоскание горла водой, что привело в восторг женщин на заднем плане.

Эсперанса продолжала свой рассказ, словно и не заметив этих моих тщетных усилий. Меня безгранично удивило, что она безраздельно владела моим вниманием. Она сказала, что источник знания магов можно понять только используя легенды.

Высшая сущность из сострадания к ужасной обязанности человека - к тому, что им руководит голод и инстинкт продолжения рода, - подарила ему способность сновидеть и обучает тому, как использовать свои сновидения.

- Легенды, конечно, рассказывают об истине завуалированно, - продолжала она. - Им удалось замаскировать истину потому, что человек убежден, что это просто сказки. Легенды о людях, превратившихся в птиц или ангелов, - вот примеры такой замаскированной истины, и они могут казаться фантазиями или заблуждениями первобытного или больного разума.

Поэтому задачей магов на протяжении тысячелетий было создание новых легенд и раскрытие замаскированной истины в старых легендах.

Здесь на сцену выходят сновидящие. Женщинам лучше удается сновидеть. У них есть способность отказаться от себя, способность позволить всему случаться.

Женщина, обучавшая меня сновидениям, могла удерживать двести сновидений.

Эсперанса внимательно посмотрела на меня, как бы оценивая мою реакцию. Я совсем остолбенела, ибо совершенно не понимала, о чем она говорит. Она объяснила, что удерживать сновидение означает, что человек может сновидеть нечто конкретное о самом себе и может войти в это сновидение, когда захочет. Ее наставница, как утверждала она, могла войти по желанию в двести отдельных видений себя самой.

- Женщины - бесподобные сновидящие, - уверяла меня Эсперанса. - Женщины очень практичны. Чтобы удерживать сновидение, нужно быть очень практичным, поскольку сновидение должно содержать практические аспекты снов человека. Любимым сновидением моей наставницы было то, в котором она сновидела себя как сокола. Еще одним было сновидение совы. Поэтому, в зависимости от времени суток, она могли быть одним из них, и поскольку она сновидела-наяву, он, на самом деле полностью и была соколом или совой.

В ее голосе и ее глазах было столько искренности и убеждения, что я оказалась полностью во власти ее чар. Ни на секунду я не сомневалась в ее словах. В ту минуту ничто из того, о чем она говорила, не казалось мне необычным.

Затем она пояснила мне, что для того, чтобы достичь сновидений такого рода, женщина должна следовать железной дисциплине. Она наклонилась ко мне и конфиденциально, как бы не желая того, чтобы ее услышали другие, сказала:

- Железной дисциплиной я называю не тщательное соблюдение любого рода распорядка, как раз наоборот, это означает, что женщины .должны разрушить любой распорядок, которого от них ожидают.

- Так они поступают в юности, - подчеркнула она. - И что самое важное - в силу своей девственности, не прибегая к силе. Часто, когда женщина уже достаточно стара, чтобы продолжать оставаться женщиной, она считает, что пришло время заняться мирскими или ино-мирскими мыслями и действиями. Как бы мало она ни хотела и насколько бы ни было малым то, во что она хотела бы поверить, ей ничего так и не удастся достичь.

Она мягко похлопала меня по животу, словно играла на барабане.

- Тайна силы женщины в ее матке.

Эсперанса утвердительно кивнула, словно на самом деле услышала тот глупый вопрос, который появился у меня в голове:

- В ее матке?

- Женщина, - продолжала она, - должна начать с того, чтобы сжечь свою матрицу. Она не может служить плодоносящей почвой, ожидающей оплодотворения мужчиной, повинуясь повелению Бога.

Она посмотрела на меня пристально, улыбнулась и спросила:

- Ты, случайно, не религиозна?

Я покачала головой. Говорить я не могла. Мое горло настолько сжалось, что я едва могла дышать. Я оцепенела от страха и удивления, но не столько от ее слов, сколько от перемен в ее лице. Спроси меня, и я не могла бы ответить, когда именно это началось, но внезапно ее лицо стало молодым и сияющим; внутри нее как бы вспыхнула внутренняя жизнь.