Доннер Флоринда

Шабоно

широкобедрыми, с выпуклыми животами жен-

щинами я выглядела совершенным ребенком.

- Они из деревни Итикотери, - сказал по-испански

Милагрос, повернувшись ко мне. - Этева и две его жены,

и еще другие люди из деревни устроили на несколько дней

лагерь на старом заброшенном огороде недалеко отсюда. Он

взял лук и стрелы, оставленные было у дерева, и добавил: -

Дальше мы пойдем вместе с ними.

Тем временем женщины обнаружили мою мокрую май-

ку. Не успела я набросить ее на себя, как они в полном

восторге стали тереть ее о свои раскрашенные лица и тела.

Растянутая и вымазанная красной пастой оното, она висе-

ла на мне, как огромный грязный рисовый мешок.

Я уложила сосуд с пеплом в рюкзак, и когда вскинула

его себе на спину, женщины неудержимо захихикали. По-

дошел Этева и встал рядом со мной; он окинул меня внима-

тельным взглядом карих глаз, потом с широкой улыбкой,

осветившей все лицо, провел пальцами по моим волосам.

Точеный нос и нежный изгиб губ придавали его округлому

лицу почти девичий облик.

- Я пойду с Этевой по следу тапира, которого он не-

давно засек, - сказал Милагрос, - а ты пойдешь с

женщинами.

Какое-то мгновение я таращилась на него, не веря

своим ушам.

- Но... - выдавила я наконец, не зная, что еще ска-

зать. Должно быть, выглядела я очень забавно, потому что

Милагрос расхохотался; его раскосые глаза почти скрылись

между лбом и высокими скулами. Он положил руку мне на

плечо, стараясь быть серьезным, но на губах его держалась

озорная улыбка.

- Это народ Анхелики и мой народ, - сказал он,

вновь поворачиваясь к Этеве и двум его женам. - Ритими

ее внучатая племянница. Анхелика никогда ее не видела.

Я улыбнулась обеим женщинам, а они кивнули так,

словно поняли слова Милагроса.

Смех Милагроса и Этевы еще какое-то время раздавал-

ся эхом среди лиан, а затем стих, когда они дошли до бам-

буковых зарослей, окаймлявших тропу вдоль реки. Ритими

взяла меня за руку и повела в гущу зелени.

Я шла между Ритими и Тутеми. Мы молча шагали

гуськом к заброшенным огородам Итикотери. Интересно,

думала я, почему они ходят немного косолапо - из-за тя-

желого груза за спиной или потому, что это придает им

большую устойчивость. Наши тени то росли, то уко-

рачивались вместе со слабыми солнечными лучами,

пробивавшимися сквозь кроны деревьев. Мои колени совер-

шенно ослабели от усталости. Я неуклюже ковыляла, то и

дело спотыкаясь о корни и ветки. Ритими обняла меня за

талию, но это сделало ходьбу по узкой тропе еще неудобнее.

Тогда она стащила у меня со спины рюкзак и затолкала его

в корзину Тутеми.

Меня охватила странная тревога. Мне захотелось за-

брать рюкзак, достать оттуда сосуд с пеплом и привязать

его к себе на пояс. Я смутно почувствовала, что вот сейчас

разорвалась какая-то связь. Если бы меня попросили вы-

разить это чувство словами, я не смогла бы этого сделать. И

все же я ощутила, что с этой минуты некое таинственное

волшебство, перелитое в меня Анхеликой, растаяло.

Солнце уже скрылось за деревьями, когда мы вышли

на лесную прогалину. Среди всех прочих оттенков зелени я

отчетливо разглядела светлую, почти прозрачную зелень

банановых листьев. По краю того, что некогда было

обширным огородом, выстроились полукругом задами к

лесу треугольные по форме хижины. Жилища были откры-

ты со всех сторон, кроме крыш из банановых листьев в не-

сколько слоев.

Словно по сигналу, нас мгновенно окружила толпа

мужчин и женщин с широко раскрытыми глазами и ртами.

Я вцепилась в руку Ритими; то, что она шла со мной через

лес, как-то отличало ее от этих глазевших на меня людей.

Обхватив за талию, она теснее прижала меня к себе. Резкий

возбужденный тон ее голоса на минуту сдержал толпу. А

затем сразу же их лица оказались всего в нескольких дюй-

мах от моего. С их подбородков капала слюна, а черты иска-

жала табачная жвачка, торчащая между деснами и

нижними губами. Я начисто забыла о той объективности, с

какой антрополог обязан подходить к иной культуре. В

данный момент эти индейцы были для меня не чем иным,

как кучкой уродливых грязных людей. Я закрыла глаза и

тут же открыла, почувствовав на щеках прикосновение

чьей-то сухой ладони. Это был старик. Заулыбавшись, он

закричал: - Айя, сия, айиия, шори!

Эхом повторяя его крик, все тут же бросились напере-

бой меня обнимать, чуть не раздавив от радости. Они

умудрились стащить с меня майку. На лице и теле я почув-

ствовала их руки, губы и языки. От них несло дымом и

землей; их слюна, прилипшая к моему телу, воняла