Доннер Флоринда

Шабоно

вдоволь задавать вопросы. Ошеломленные

моим любопытством, женщины обо всем рассказывали лег-

ко, словно играя в какую-то игру. Если я чего-то не понима-

ла, они раз за разом терпеливо повторяли свои объяснения.

Я была благодарна Милагросу за создание прецедента.

Любопытство не только считалось у них бестактностью, им

вообще было не по душе, когда их расспрашивают. Несмот-

ря на это, Милагрос всячески потакал тому, что называл

моей странной причудой, заявив, что чем больше я узнаю

о языке и обычаях Итикотери, тем скорее почувствую себя

среди них как дома.

Вскоре стало очевидно, что мне вовсе не нужно зада-

вать так уж много прямых вопросов. Нередко мое самое

невинное замечание вызывало такой встречный поток

информации, о котором я и мечтать не могла.

Каждый день перед наступлением темноты я с

помощью Ритими и Тутеми просматривала собранные днем

данные и пыталась привести их в некое подобие

классификации по таким разделам, как социальная струк-

тура, культурные ценности, основные технологические

приемы, и по иным универсальным категориям социально-

го поведения человека.

Однако, к моему глубокому разочарованию, была одна

тема, которой Милагрос так и не затронул: шаманизм. Из

своего гамака я наблюдала два сеанса исцеления, которые

подробно впоследствии описала.

- Арасуве - это великий шапори, - сказал мне

Милагрос, когда я наблюдала за первым ритуалом исце-

ления.

- Своими заклинаниями он взывает к помощи ду-

хов? - спросила я, глядя, как зять Милагроса массирует,

лижет и растирает простертое тело ребенка.

Милагрос возмущенно зыркнул на меня. - Есть такие

вещи, о которых не говорят. - Он резко поднялся с места

и перед тем, как выйти из хижины, добавил: - Не

спрашивай о таких вещах. Будешь спрашивать - не мино-

вать тебе беды.

Его ответ меня не удивил, но я не была готова к его

неприкрытому гневу. Интересно, думала я, он не желает

обсуждать эту тему из-за того, что я женщина, или потому,

что шаманизм вообще является темой запретной. Тогда у

меня не хватило смелости это выяснить. То. что я женщина,

белая, да еще одна-одинешенька, само по себе внушало до-

статочные опасения.

Мне было известно, что почти во всяком обществе

знания, касающиеся практики шаманства и целительства,

открываются исключительно посвященным. За время

отсутствия Милагроса я ни разу не упомянула слова ша-

манизм, однако целыми часами обдумывала, как бы по-

лучше об этом разузнать, не вызвав ни гнева, ни подоз-

рений.

Из моих заметок, сделанных на сеансах исцеления,

явствовало, что согласно верованиям Итикотери, тело шапори

претерпевало некую перемену под воздействием нюха-

тельного галлюциногена эпены. То есть шаман действовал,

основываясь на убеждении, что его человеческое тело пре-

ображалось в некое сверхъестественное тело. В результате

он вступал в контакт с лесными духами. Вполне очевидным

для меня был бы приход к пониманию шаманизма через

тело - не как через объект, определяемый психохимичес-

кими законами, одушевленными стихиями природы, окру-

жением или самой душой, а через понимание тела как сум-

мы пережитого опыта, тела как экспрессивного единства,

постигаемого через его жизнедеятельность.

Большинство исследований на тему шаманизма, в том

числе и мои, сосредоточиваются на психотерапевтических

и социальных аспектах исцеления. Я подумала, что мой

новый подход не только даст новое объяснение, но и предо-

ставит мне способ узнать об исцелении, не вызывая подоз-

рений. Вопросы, касающиеся тела, вовсе не обязательно

должны быть связаны с шаманизмом. Я не сомневалась,

что шаг за шагом понемногу раздобуду необходимые дан-

ные, причем Итикотери даже не заподозрят, что именно

меня интересует на самом деле.

Всякие угрызения совести по поводу непорядочности

поставленной задачи быстро заглушались постоянными на-

поминаниями себе самой, что моя работа имеет большое

значение для понимания незападных методов целительства.

Странные, нередко эксцентричные методы шаманизма

станут более понятными в свете совершенно иного интерп-

ретационного контекста, что, в свою очередь, расширит ан-

тропологические познания в целом.

- Ты уже два дня не работала, - сказала мне как-то

Ритими, когда солнце перевалило за полдень. - Ты не

спрашивала про вчерашние песни и танцы. Разве ты не

знаешь, что они очень важны? Если мы не будем петь и

плясать, охотники вернутся без мяса к празднику. - На-

хмурившись, она бросила блокнот мне на колени. - Ты

даже ничего не рисовала в своей книжке.