Доннер Флоринда

Шабоно

охотниками,

уходившими за добычей несколькими днями раньше. Слов-

но рабочие у конвейера, несколько мужчин с рекордной

скоростью обрабатывали многочисленные связки бананов.

Один, впившись острыми зубами в кожуру, раскрывал ее;

другой срывал твердую шкурку и бросал банан в лубяное

корыто, сделанное сегодня утром Этевой; третий следил за

тремя разведенными под корытом маленькими кострами.

- А почему стряпней занимаются одни мужчины? -

спросила я у Тутеми. Я знала, что женщины никогда не

готовят крупную дичь, но меня поразило, что ни одна из

них и близко не подошла к бананам.

- Женщины большие растяпы, - ответил Арасуве за

Тутеми, входя в хижину. Глаза его, казалось, ожидали,

хватит ли у меня смелости возразить. И улыбнувшись, он

добавил: - Они легко отвлекаются на всякую всячину, а

огонь тем временем прожигает корыто.

Не успела я ничего сказать в ответ, как он уже опять

был в своем гамаке. - Он приходил только затем, чтобы

это сказать?

- Нет, - сказала Ритими. - Он приходил, чтобы на

тебя посмотреть.

У меня не было охоты спрашивать, прошла ли я

инспекцию Арасуве, чтобы не напоминать ей о невыщипан-

ных волосах у меня на лобке. - Смотри, - сказала я, - к

нам гости.

- Это Пуривариве, самый старший брат Анхелики, -

сказала Ритими, указывая на старика в группе мужчин. -

Он - шапори, наводящий страх. Однажды его убили, но он

не умер.

- Однажды его убили, но он не умер, - медленно пов-

торила я, не зная, как это понимать, - в буквальном или

переносном смысле.

- Его убили во время набега, - сказал Этева, заходя

в хижину. - Мертвый, мертвый, мертвый, но не умер. -

Он раздельно выговаривал каждое слово, усиленно шевеля

губами, словно таким способом мог донести до меня

истинное значение своих слов.

- А такие набеги еще случаются?

На мой вопрос никто не ответил. Этева достал длинную

полую тростинку, небольшой тыквенный сосуд, спрятан-

ный за одним из стропил, и вышел встречать гостей, оста-

новившихся посреди поляны лицом к хижине Арасуве.

Мужчины все подходили, и я громко поинтересова-

лась, приглашались ли на праздник женщины.

- Они снаружи, - пояснила Ритими. - Украшают

себя вместе с остальными гостями, пока мужчины

принимают эпену.

Вождь Арасуве, его брат Ирамамове, Этева и еще

шестеро мужчин Итикотери, все разукрашенные перьями,

мехом и красной пастой оното, уселись на корточки на-

против уже сидевших гостей. Они немного поговорили,

избегая глядеть друг другу в глаза.

Арасуве отвязал висевший у него на шее маленький

калабаш, засыпал немного коричневато-зеленого порошка

в один конец полой тростинки и повернулся к брату

Анхелики. Приставив конец тростинки к носу шамана,

Арасуве с силой вдул одурманивающий порошок в ноздрю

старика. Шаман не сморщился, не застонал и не отшатнул-

ся, как это делали другие мужчины. Но глаза его помут-

нели, а из носа и рта потекла какая-то зеленая слизь, ко-

торую он смахивал веточкой. Медленно, нараспев он начал

произносить заклинания. Слов я не могла разобрать; они

произносились слишком тихо и тонули в завываниях

остальных.

С остекленевшими глазами, со слизью и слюной, стека-

ющей по подбородку и груди, Арасуве высоко подпрыгнул.

Красные перья попугая, висевшие у него в ушах и на

руках, затрепетали. Он подпрыгивал, касаясь земли с лег-

костью, неимоверной для человека столь плотного телосло-

жения. Лицо его словно было высечено из камня. Над кру-

тым лбом свисала прямая челка. Нос с широко раздутыми

ноздрями и оскаленный рот напомнили мне одного из

четырех царей-стражей, которых я видела когда-то в япон-

ском храме.

Кое-кто из мужчин отошел в сторону, пошатываясь и

держась за голову; их рвало. Завывания старика станови-

лись все громче; один за другим мужчины снова сгрудились

вокруг него. Они молча сидели на корточках, обхватив

руками колени и уставив глаза в лишь им одним видимую

точку, пока шапори не завершил своего песнопения.

Каждый мужчина Итикотери вернулся в свою хижину,

ведя гостя. Арасуве пригласил Пуривариве; Этева вошел в

хижину с одним из тех молодых мужчин, которых вырва-

ло. Не удостоив нас взглядом, гость развалился в гамаке

Этевы, как в своем собственном; на вид ему было не больше

шестнадцати.

- А почему не все мужчины Итикотери принимали

эпену и украсили себя? - шепотом спросила я Ритими, ко-

торая хлопотала вокруг Этевы, очищая и заново раск-

рашивая ему лицо пастой оното.

- Завтра все они будут украшены. В ближайшие дни

к нам придут еще гости, - сказала она. - Сегодняшний

день только для родственников Анхелики.