Доннер Флоринда

Шабоно

крошечных светящихся точек в во-

де, то сходящихся вместе, то расходящихся. Должно быть,

сломалось звено металлического браслета, подумала я, но

не стала и пытаться достать часы, это последнее звено, со-

единявшее меня с миром за пределами этого леса.

Голос Милагроса прервал мои мысли: - Когда-то очень

давно, в одной деревне у большой реки я работал у антро-

полога. Он не жил вместе с нами в шабоно, а построил себе

отдельную хижину неподалеку от бревенчатого заграж-

дения. У нее были стены и дверь, которая запиралась

изнутри и снаружи. - Милагрос немного помолчал, смах-

нул слезы, подсыхавшие у окруженных морщинками глаз,

потом спросил: - Хочешь знать, что я с ним сделал?

- Да, - неуверенно сказала я.

- Я дал ему эпену, - Милагрос выдержал паузу и

улыбнулся, словно моя настороженность доставила ему удо-

вольствие. - Этот антрополог повел себя так же, как любой

другой, кто вдохнет священный порошок. Он сказал, что у

него были видения, как у шамана.

- В этом нет ничего удивительного, - сказала я, слег-

ка раздосадованная плутовским тоном Милагроса.

- А вот и есть, - сказал он и рассмеялся. - Потому

что я вдул ему в ноздри обычную золу. А от золы только

кровь идет из носа, больше ничего.

- Ты и мне собираешься дать то же самое? - спросила

я, покраснев от того, как жалостно прозвучал мой голос.

- Я дал тебе частицу души Анхелики, - тихо сказал

он, помогая мне подняться.

Границы шабоно, казалось, растворялись в темноте. В

тусклом свете я все хорошо видела. Собравшиеся вокруг ко-

рыта люди показались мне похожими на лесных существ,

в их блестящих глазах отражался свет костров.

Я уселась рядом с Хайямой и приняла из ее рук кусок

мяса. Ритими потерлась головой о мою руку. Малышка Тешома

вскарабкалась ко мне на колени. Среди знакомых

запахов и звуков я чувствовала полное удовлетворение и

защищенность. Пристально всматриваясь в окружающие

меня лица, я думала о том, как много у Анхелики родст-

венников. Не было ни одного лица, походившего на нее.

Даже черты Милагроса, прежде казавшегося таким

похожим на Анхелику, теперь выглядели иначе. А может,

я уже забыла, как она выглядела, подумала я с грустью. И

тут в свете костра я увидела ее улыбающееся лицо. Я трях-

нула головой, пытаясь избавиться от наваждения, и оказа-

лось, что я смотрю на старого шамана Пуривариве, сидяще-

го на корточках чуть поодаль от всех.

Это был маленький, тощий, сухой человечек с коричне-

вато-желтой кожей; мышцы на его руках и ногах уже

усохли. Но волосы его все еще были темны и чуть вились.

Он никак не был украшен; все его одеяние состояло из повя-

занной вокруг талии тетивы. На подбородке торчали

редкие волоски, а по краям верхней губы виднелись жалкие

остатки усов. Его глаза под тяжелыми сморщенными ве-

ками поблескивали крохотными огоньками, отражая свет

костра.

Зевнув, он раскрыл зияющий провалами рот, в кото-

ром, как сталагмиты, торчали пожелтевшие зубы. Смех и

разговоры смолкли, когда он стал нараспев произносить

заклинания голосом, который, казалось, принадлежал к

иному месту и времени. У него было два голоса: один, гор-

танный, был высокий и гневный; другой, идущий из живо-

та, был низкий и успокаивающий.

Долго еще после того, как все разошлись по гамакам и

угасли костры, Пуривариве, согнувшись в три погибели,

сидел у небольшого огня посреди поляны. Он пел тихим

приглушенным голосом.

Я выбралась из гамака и присела рядом с ним на кор-

точки, стараясь коснуться ягодицами земли. По мнению

Итикотери, это был единственный способ, полностью рас-

слабившись, часами сидеть на корточках. Давая понять,

что заметил мое присутствие, Пуривариве коротко взгля-

нул на меня и снова уставился в пустоту, словно я прервала

ход его размышлений.

Больше он не шевелился, и у меня возникло странное

ощущение, что он уснул. Но тут он чуть передвинул по

земле ягодицы, не расслабляя ног, и потихоньку снова еле

слышно запел. Ни одного слова я понять не могла.

Начался дождь, и я вернулась в свой гамак. Капли мяг-

ко шлепались на пальмовую крышу, порождая странный

завораживающий ритм. Когда я снова обратила взгляд к

центру поляны, старик уже исчез. И только с поднимаю-

щейся над лесом зарей я провалилась в бесконечность сна.

Глава 8

Красный закат пронизывал воздух багряным све-

чением. Несколько минут небо пылало перед тем, как быс-

тро погрузиться в темноту. Шел третий день праздника.

Сидя в гамаке с детьми Этевы и Арасуве, я наблюдала, как

около полусотни мужчин Итикотери и их гостей с самого