Доннер Флоринда

Шабоно

могущественны и

счастливы. Пролилась наша кровь. Это хорошо. Наши сы-

новья вырастут крепкими. Наши огороды и лесные плоды

будут зреть до сладости.

Гость выразил примерно те же мысли. Поклявшись в

вечной дружбе, он пообещал Ирамамове мачете, приобре-

тенное у индейцев, живущих у большой реки.

- А вот на это надо будет посмотреть внимательно, -

сказала Хайяма, выходя из хижины. В числе мужчин, вы-

шедших в круг для следующего раунда ритуальных ударов,

был ее самый младший сын.

Я не хотела оставаться с побитым гостем в хижине Ира-

мамове. Две женщины, которые его принесли, вышли

просить пришедшего с ними шамана, чтобы тот приготовил

какое-нибудь снадобье, чтобы снять боль в груди раненого.

Перед глазами у меня все поплыло, когда я встала на

ноги. Я медленно прошла через пустые хижины, пока не

добралась до хижины Этевы. Там я растянулась в своем

хлопковом гамаке, и надо мной сомкнулась жуткая

тишина, словно я погрузилась в легкое забытье.

Меня разбудили рассерженные крики. Кто-то го-

ворил: - Этева, ты спал с моей женщиной без моего разре-

шения! - Голос прозвучал так близко, словно над самым

моим ухом. Перед хижиной собралась группа мужчин и

хихикающих женщин. Этева, неподвижно стоя в толпе с

лицом, похожим на непроницаемую маску, не отвергал

обвинения. Внезапно он крикнул: - Ты и твоя семья все

три дня жрали, как голодные собаки! - Это было заведомо

несправедливое обвинение; гостям давалось все, что они

просили, ибо во время праздника огороды и охотничьи

угодья хозяев были в распоряжении гостей. Подобное оскор-

бление означало, что данный человек злоупотреблял своим

привилегированным положением. - Ритими, подай-ка

мою набруши! - крикнул Этева, грозно сдвинув брови на

стоящего перед ним разъяренного молодого мужчину.

Ритими с рыданиями кинулась в хижину, выбрала

подходящую дубинку и, не глядя на мужа, вручила ему

четырехфутовую палицу. - Не могу я на это смотреть, -

сказала она, плюхаясь в мой гамак. Я обняла ее, стараясь

утешить. Не будь она такой расстроенной, я бы рассмея-

лась. Ни в малейшей степени не встревоженная неверно-

стью Этевы, Ритими боялась, что вечер может закончиться

серьезной потасовкой. Глядя на то, как орали друг на друга

двое разгневанных мужчин, и на возбужденную реакцию

толпы, я тоже невольно прониклась тревогой.

- Ударь меня по голове, - потребовал взбешенный

пришелец. - Ударь, если ты мужчина. Увидим, посмеемся

ли мы вместе. Увидим, пройдет ли ярость.

- Мы оба разозлены, - кричал Этева с нахальной

самоуверенностью, взвешивая в руке набруши. - Мы дол-

жны умиротворить наш гнев. - Затем без дальнейших раз-

говоров он крепко врезал по выбритой тонзуре противника.

Из раны хлынула кровь. Она медленно растекалась по

лицу мужчины, пока не залила его сплошной красной ма-

ской. Ноги его дрогнули и чуть было не подкосились. Но он

устоял.

- Ударь меня, и мы снова станем друзьями, -

воинственно гаркнул Этева, заставив смолкнуть разгоря-

ченную толпу. Опершись на палицу, он подставил в

ожидании голову. Удар противника на мгновение оше-

ломил Этеву; кровь ручьем потекла по бровям и ресницам,

заставив его закрыть глаза. Тишину взорвали вопли

мужчин, и целый хор одобрительных выкриков потребо-

вал, чтобы они ударили друг друга еще раз.

Со смешанным чувством ужаса и восхищения я

следила за стоящими лицом к лицу противниками. Их му-

скулы были напряжены, вены на шеях вздулись, глаза

сверкали, словно омытые яростным потоком крови. Их

лица, замершие презрительными красными масками, не

выдавали боли, когда они, как два раненых петуха стали

кружить друг против друга.

Тыльной стороной ладони Этева стер кровь, мешавшую

ему видеть, и сплюнул. Подняв палицу, он с силой опустил

ее на голову соперника, и тот беззвучно рухнул на землю.

Цокая языками, с помутневшими глазами, зрители

разразились жуткими воплями. Я не сомневалась, что

поединку пришел конец, когда все шабоно наполнилось их

оглушительными криками. Я взялась за руку Ритими и

удивилась, что ее залитое слезами лицо хранило довольное,

почти радостное выражение. Она пояснила, что, судя по

тону издаваемых мужчинами выкриков, их уже не волно-

вали нанесенные вначале оскорбления. Все, что их интере-

совало, - это лицезрение могущества хекур каждого из со-

перников. Тут не было ни победителей, ни побежденных.

Если боец падал, это всего лишь означало, что в данный

момент его хекуры недостаточно сильны.

Кто-то из зрителей вылил на лежащего гостя полный

калабаш воды, потянул его за уши, вытер кровь с лица.