Доннер Флоринда

Шабоно

показывая мне валявшиеся на земле обгры-

занные стручки. - Они не меньше нашего любят плоды

похоро.

Немного дальше Этева остановился перед извилистой

лианой и сделал ножом зарубку. - Мамукори, - сказал

он. - Я сюда вернусь, когда мне понадобится сделать

свежий яд.

- Ашукамаки! - воскликнула я, когда мы оста-

новились под деревом, чей ствол покрывали блестящие,

словно восковые листья. Но это не была лиана, применяв-

шаяся для сгущения кураре. Этева заметил, что те листья

были длинными и зазубренными. А остановился он, потому

что увидел на земле кости разных животных.

- Гарпия, - сказал он, показывая гнездо на верхуш-

ке дерева.

- Не убивай птицу, - стала просить Ритими. - А

вдруг это дух умершего Итикотери.

Не обращая внимания на жену, Этева вскарабкался на

дерево. Добравшись до гнезда, он вытащил белого пушисто-

го птенца и под громкие крики матери сбросил его на зем-

лю. Затем, крепко опершись о ствол и ветви дерева, он

прицелился в кружащую над ним птицу.

- Я рад, что подстрелил эту птицу, - сказал Этева,

подгоняя нас к тому месту, куда сквозь ветки рухнула

убитая гарпия. - Она ест только мясо. - И повернувшись

к Ритими, он тихо добавил: - Я слушал ее крик, перед тем

как выпустить стрелу - это не был голос духа. - Он

выщипал мягкие белые перья из грудки птицы и длинные

серые из ее крыльев, затем завернул их в листья.

Сквозивший сквозь листву полуденный жар нагнал на

меня такую дремоту, что мне отчаянно захотелось спать. У

Ритими под глазами были темные круги, словно она маз-

нула по нежной коже углем. Этева замедлил шаг и, ни сло-

ва не говоря, направился к реке. Мы долго стояли в

широком мелководье, отупев от зноя и слепящего света. Мы

смотрели на отражения деревьев и облаков, потом улеглись

на ярко-желтой песчаной отмели посреди реки. От танина

затопленных корней синева выцвела в зелень и красноту.

Все замерло - каждый листик, каждое облачко. Даже

висящие над водой стрекозы казались неподвижными в

прозрачном трепете крыльев. Перевернувшись на живот, я

опустила руки на водную гладь, словно могла удержать

полную истомы гармонию между речным отражением и

сиянием небес. Я скользнула на животе, пока мои губы не

коснулись воды, и стала пить отраженные облака.

Две цапли, взлетевшие было при нашем появлении,

вернулись на прежнее место. Стоя на своих длинных ногах,

с шеями, спрятанными в пышных плюмажах, они наблю-

дали за нами из-под полуприкрытых век. Я увидела, как,

поблескивая над водой, взбрасывались ошалевшие от зноя

серебристые тела. - Рыба! - воскликнула я, и всю мою

сонливость как ветром сдуло.

Посмеиваясь, Этева указал стрелой на пролетавшую

мимо стайку крикливых попугаев. - Птицы! - крикнул

он и потянулся за висящим у него за спиной бамбуковым

колчаном. Достав наконечник, он лизнул его, чтобы про-

верить, хорош ли еще яд. Удовлетворившись его горьким

вкусом, он прикрепил наконечник к древку, затем прове-

рил лук, натянув и спустив тетиву. - Плохо натянута, -

заметил он, отвязывая один ее конец. Несколько раз

скрутив тетиву в ладонях, он привязал ее на место. - Пе-

реночуем здесь, - сказал он и побрел по мелководью. Под-

нявшись на противоположный берег, он скрылся за деревь-

ями.

Мы с Ритими остались на песчаном берегу. Она вынула

перья из свертка и разложила их на камне, чтобы солнце

уничтожило насекомых. Внезапно оживившись, она указа-

ла на стоящее у берега дерево, с которого подобно плодам

свисали гроздья белых цветов. Срезав несколько веток, она

предложила мне полакомиться этими цветами. - Они же

сладкие, - заметила она, увидев, что я не проявляю к ним

особого интереса.

Пытаясь объяснить, что по вкусу эти цветы напомина-

ют мне сильно пахнущее туалетное мыло, я уснула. Раз-

будили меня звуки сумерек, сметающих с неба дневной

свет, - прохладный шелест ветерка в листве, голоса птиц,

устраивающихся на ночлег.

Этева вернулся с двумя индейками гокко и связкой

пальмовых листьев. Я помогла Ритими собрать на берегу

топливо для костра. А пока она ощипывала птиц, помогла

и Этеве построить временное укрытие.

- Ты уверен, что будет дождь? - спросила я, погля-

дывая в чистое безоблачное небо.

- Если старый Камосиве сказал, что будет дождь,

значит, будет, - ответил Этева. - У него такой же нюх на

дождь, как у других на еду.

Получилась маленькая уютная хижина. Передний

шест был выше двух задних, но не настолько высок, чтобы

позволить встать во весь рост. Шесты соединялись

длинными палками, что придавало всему сооружению тре-