Доннер Флоринда

Шабоно

низко висел у него за спиной, что подпрыгивал, ударяясь о

ягодицы. Я стала тихо насвистывать, и Матуве оглянулся.

При виде его нахмуренного лица меня разобрал смех и

появилось жуткое искушение треснуть его колчаном по

ягодицам. - Тебе не нравится твоя теща? - не удер-

жавшись, поддразнила я его.

Матуве робко улыбнулся и залился румянцем от того,

что у меня хватило нахальства назвать при нем тещу по

имени. - Ты разве не знаешь, что мужчине нельзя ни смот-

реть, ни разговаривать, ни приближаться к теще?

В тоне его послышалась обида, и мне стало как-то не-

ловко. - Я этого не знала, - солгала я.

Прибыв на место, Ритими стала уверять, что это тот

самый заброшенный огород, куда они с Тутеми привели

меня при первой встрече в лесу. Я же ничего не узнавала.

Все так заросло дикими травами, что я с большим трудом

отыскала хижины, стоявшие, как я помнила, под банано-

выми деревьями.

Подсекая с помощью мачете высокую траву, мужчины

стали искать поваленные пальмовые стволы. Затем, раз-

рубив их, начали вынимать гниющую сердцевину и разла-

мывать ее на куски. Ритими и жена Арасуве радостно

взвизгнули при виде копошащихся личинок, которые были

величиной с мячик для пинг-понга. Присев на корточки

рядом с мужчинами, они принялись откусывать личинкам

головы, заодно вытаскивая их внутренности. Белые тельца

выкладывались на листья пишаанси. Если Ритими случа-

лось повредить личинку, что происходило довольно часто,

она тут же ее съедала, причмокивая губами от удо-

вольствия.

Несмотря на насмешливые уговоры помочь в обработке

личинок, я не могла заставить себя даже прикоснуться к

этим извивающимся тварям, не говоря уже о том, чтобы

откусывать им головы. Одолжив у Матуве его мачете, я на-

резала банановых листьев, чтобы накрыть крыши истре-

панных непогодой хижин.

Как только на костре поджарилась часть собранных

личинок, Арасуве позвал меня. - Ешь, - велел он,

подвинув ко мне сверток. - Тебе нужна жирная еда. Пос-

леднее время ты мало ела, поэтому у тебя и был понос, -

добавил он тоном, не допускавшим возражений.

Я покорно улыбнулась и с решимостью, которой на са-

мом деле у меня не было, раскрыла тугой сверток. Смор-

щенные беловатые личинки плавали в жире, от них шел

запах подгоревшего бекона. Поглядывая на остальных, я

сначала облизала лист пишаанси, потом осторожно

положила в рот личинку. Вкус ее удивительно напоминал

пережаренный жир новогоднего окорока.

А когда наступили сумерки и мы устроились на ночлег

в наспех починенной хижине, Арасуве вдруг торжественно

объявил, что мы должны вернуться в шабоно.

- Ты хочешь идти ночью? - недоверчиво переспросил

Матуве. - Мы же еще хотели накопать утром кореньев.

- Нельзя нам здесь оставаться, - твердил свое Арасу-

ве. - Костями чувствую, что в шабоно что-то должно

случиться. Закрыв глаза, он покачал головой взад-вперед,

словно эти медленные ритмичные движения могли подска-

зать ему, что делать дальше. - К рассвету мы должны вер-

нуться в шабоно, - решительно заявил он.

Ритими разложила по нашим корзинам около сорока

фунтов личинок, добытых мужчинами в гнилых пальмо-

вых стволах, оставив на мою долю самую меньшую часть.

Арасуве и оба его зятя взяли из костра полуобгоревшие го-

ловни, и мы гуськом тронулись в путь. Чтобы

импровизированные факелы не погасли, мужчины то и де-

ло с силой дули на них, разбрызгивая в сырой темноте це-

лый дождь искр. Временами сквозь листву проглядывала

почти полная луна, высвечивая тропу призрачным голубо-

вато-зеленым сиянием. Высокие стволы, подобно столбам

дыма, растворялись в насыщенном влагой воздухе, словно

стремясь вырваться из объятий лиан и свисающих отовсюду

растений-паразитов. И только верхушки деревьев отлично

просматривались на фоне бегущих облаков.

Арасуве часто останавливался, прислушиваясь к ма-

лейшему шороху, настороженно вглядываясь в темноту. Он

глубоко втягивал воздух, раздувая ноздри, словно мог

почувствовать еще что-нибудь помимо запаха сырости и

тления. Он оглянулся на нас, женщин, и в глазах его мель-

кнула тревога. И я подумала, что в памяти его, должно

быть, пронеслись сейчас воспоминания о набегах, засадах и

еще Бог весть каких опасностях. Я, однако, не слишком

долго задумывалась над причинами озабоченности вождя,

поскольку изо всех сил старалась не спутать выпирающие

из земли корни гигантских сейб с телом какой-нибудь ана-

конды, мирно переваривающей тапира или пекари.

Арасуве забрел в мелкую речушку и приложил ладонь

к уху, как будто стремясь уловить малейший шум. Ритими