Доннер Флоринда

Шабоно

- Хайяма

склонила ко мне серьезное лицо и продолжала шепотом: -

Должно быть, какой-нибудь шапори похитил ее, полагая,

что белая женщина - это прекрасный дух. Но она оказа-

лась могущественнее самого шапори. Она похитила его хекуры

и сама стала колдуньей. - И Хайяма посмотрела на

меня с вызовом, словно ожидая возражений.

Рассуждения старухи меня не удивили. Для Итикотери

было обычным делом подстраивать свою мифологию к сов-

ременности либо вводить в нее факты реальной жизни. -

А индейские женщины становятся когда-нибудь шапори? -

спросила я.

- Да, - не задумываясь ответила Хайяма. - Стран-

ные существа эти женщины-шапори. Подобно мужчинам,

они охотятся с луком и стрелами. Свои тела они украшают

точками и пятнами, как у ягуара. Они вдыхают эпену и

песнями заманивают хекур к себе в грудь. Женщины-ша-

пори имеют мужей, которые им служат. Но стоит им родить

ребенка, как они снова становятся обыкновенными

женщинами.

- Анхелика была такой шапори, правда? - Я не сразу

поняла, что произнесла эту мысль вслух. Она просто

явилась мне с очевидностью откровения. Я припомнила,

как Анхелика вызволила меня из кошмарного сна в

миссии, как меня успокоила ее невразумительная песня.

Она походила не на мелодичные песни женщин Итикотери,

а на монотонные заклинания шаманов. Как и они,

Анхелика, казалось, имела два голоса: один - исходящий

откуда-то из самых глубин ее существа, и другой - из гор-

тани. Я вспомнила и те дни, когда шла через лес вместе с

Милагросом и Анхеликой, и то, как очаровали меня слова

Анхелики о таящихся в сумраке лесных духах, и о том, что

с ними всегда надо лишь плясать, не позволяя им пасть на

себя тяжким бременем. Передо мной встал живой образ

Анхелики, как она плясала в то утро, - с поднятыми над

головой руками, семеня мелкими подпрыгивающими шаж-

ками, как пляшут мужчины Итикотери, одурманенные

эпеной. До сих пор мне не казалось странным, что

Анхелика, в отличие от прочих индейских женщин в

миссии, сочла для меня вполне естественным делом

приехать в джунгли на охоту.

Из раздумий меня вывели слова Хайямы: - Моя сест-

ра говорила тебе, что она шапори? - Глаза Хайямы на-

полнились глубокой печалью, в уголках блеснули слезы, но

они так и не покатились по щекам, а затерялись в сеточке

мелких морщин.

- Никогда не говорила, - пробормотала я и улеглась

в гамак. Свесив ногу, я тоже стала раскачиваться вперед и

назад, приноравливая свой ритм к ритму Хайямы, чтобы

узлы гамаков поскрипывали в унисон.

- Моя сестра была шапори, - сказала Хайяма после

долгого молчания. - Я не знаю, что с ней было после ухода

из шабоно. Пока она была с нами, она была почитаемым

всеми шапори, но родив Милагроса, она утратила всякую

силу. - Хайяма резко села. - Его отец был белый.

Я прикрыла глаза, боясь, что они выдадут мое любо-

пытство, и затаила дыхание, чтобы ни малейший звук не

прервал воспоминаний старухи. Нечего было и думать о

том, чтобы узнать, из каких краев был отец Милагроса.

Независимо от национальности, любой не-индеец имено-

вался нам.

- Отец Милагроса был белый, - повторила Хайяма. -

Давным-давно, когда мы жили ближе к большой реке, в

нашей деревне поселился один напе. Анхелика надеялась,

что сможет заполучить его силу. А вместо этого забеременела.

- Почему же она не избавилась от ребенка?

Морщинистое лицо Хайямы расплылось в широкой

улыбке. - возможно, Анхелика была слишком уверена в

себе, - пробормотала старуха. - А может, надеялась, что,

родив ребенка от белого, она все равно останется шапори.

Рот Хайямы широко раскрылся в хохоте, обнажив желто-

ватые зубы. - В Милагросе нет ничего от белого, - лукаво

заметила она. - Несмотря даже на то, что Анхелика забра-

ла его с собой. Несмотря на все то, чему он научился у бе-

лых, Милагрос навсегда останется Итикотери. - Глаза

Хайямы светились твердо и непреклонно, а лицо выдавало

смутное затаенное торжество.

Мысль о том, что скоро придется возвращаться в

миссию, наполнила меня тревогой. Несколько раз со вре-

мени моей болезни я пыталась представить себе возвра-

щение в Каракас и Лос-Анжелес. Каково мне будет

встретиться с родней и друзьями? В такие моменты я точно

знала, что никогда не уйду отсюда по собственной воле.

- Когда Милагрос отведет меня в миссию? -

спросила я.

- Не думаю, чтобы Арасуве стал дожидаться Милаг-

роса. Вождь не может больше откладывать свой уход, -

сказала Хайяма. - Тебя отведет Ирамамове.

- Ирамамове! - воскликнула я, не веря своим ушам. -

А почему не Этева?