Автор неизвестен

Буддийские сутры. Часть 1.

ДХАРМАЧАКРА ПРАВАРТАНА СУТРА

Сутра Запуска Колеса Учения

Так я слышал:

Однажды всеблагой обитал в Бенаресе в роще называемой Мигадайа. И вот

Всеблагой обратился к окружающим его пяти монахам и сказал: — Две есть

крайности, о братья, которым не должен следовать тот, кто отрекся от мира. С

одной стороны, — влечение к вещам, вся прелесть которых зависит от страстей и от

всего более, от чувственности: это низкий путь похоти, недостойный, недолжный

для того, кто отдалился от мирских обольщений. С другой стороны, путь

самоистязаний, недостойный, мучительный, бесплодный. Есть средний путь: о

братья, далекий от тех двух крайностей, возвещенный Совершенным — путь,

отверзающий очи, просветляющий разум и ведет тот путь к душевному миру, к

возвышенной Мудрости, к совершенству пробуждения, к Нирване!

Каков же тот средний путь, о монахи, — путь далекий от обоих крайностей,

возвещенный Совершенным, что ведет к Совершенству, к возвышенной Мудрости, к

душевному миру, к совершенному пробуждению, к Нирване?

Истинно! То восьмеричный Благородный путь: истинное воззрение, истинное

намерение, истинная речь, истинные поступки, истинный образ жизни, истинное

усердие, истинное размышление, истинное сосредоточение

Вот, о братья, тот средний путь, далекий от обоих крайностей, возвещенный

Совершенным, — тот путь, что отверзает очи и просветляет разум, что ведет к

душевному миру, возвышенной Мудрости, к совершенству пробуждения, к Нирване.

Вот, о братья, благородная истина о страдании. В муках рождается человек, он

страдает увядая, страдает в болезнях, умирает в страданиях и печали. Стенания,

боль, уныние, отчаяние — тяжки. Союз с немилым страдание, страдание — разлука с

милым, и всякая неудовлетворенная жажда сугубо мучительна. И все пять

совокупностей, возникших из привязанностей — мучительны. Такова, о братья,

благородная истина о страдании.

И вот, о братья, благородная истина о начале страдания. Истинно! — тот

зачаток страдания лежит в жажде, обрекающей на возрождение, в этой ненасытной

жажде, что влечет человека то к тому, то к другому, связана с людскими усладами,

в вожделении страстей, в вожделении будущей жизни, в вожделении продления

настоящей. Такова, о братья, благородная истина о начале страданий.

И вот, о братья, благородная истина о пресечении страданий. Истинно! — то

пресечение страданий есть уничтожение жажды, победа до конца над страстями,

исцеление, освобождение, бесстрастность. Такова, о монахи, благородная истина о

пресечении страданий.

И вот, о братья, благородная истина о пути, ведущем к утолению всякой скорби.

Истинно! — то благородный Восьмеричный Путь — истинное воззрение, истинное

намерение, истинная речь, истинные поступки, истинный образ жизни, истинное

усердие, истинное размышление, истинное сосредоточение. Такова, о монахи,

благородная истина о пути, ведущем к утолению всякой скорби.

О, братья, никто не поведал мне той благородной истины о скорбях, но я сам

постиг ее, когда отверзлись очи мои, окрепло во мне знание и разум, возникла

мудрость, блеснул мне свет!

И вот, о братья, дабы постиг я благородную истину о скорби, истину никем не

возвещенную мне, отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и разум, открылась

мудрость, блеснул мне свет.

И оттого, о братья, постиг я благородную истину о скорби, истину никем не

поведанную мне, что отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и разум, открылась

мудрость, блеснул мне свет.

Отверзлись очи мои — и я узрел благородную истину о начале страдания: я

постиг ее никем не поведанную мне, когда окрепло во мне знание и разум, возникла

мудрость, блеснул мне свет.

И вот, о братья, дабы я мог побороть страдание в его корне, я, ни от кого не

узнавший благородную истину о начале страдания, отверзлись очи мои, окрепло мое

знание и разум, возникла мудрость, блеснул мне свет.

И от того, о братья, я постиг благородную истину о начале страдания,

неведомую никакому учению, что отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и

разум, возникла мудрость, блеснул мне свет.

И когда отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и разум, о монахи, я увидел

благородную истину о сокрушении страданий, истину никем не возвещенную доселе —

и я постиг ее, когда окрепло мое знание и разум, открылась мудрость, блеснул мне

свет.

И вот, о братья, дабы я навсегда сокрушил страдания, я, ни от кого не

принявший благородной истины о нем, отверзлись мои очи, окрепло мое знание и